"Евгений Богданов. Поморы (Роман в трех книгах, кн.1)" - читать интересную книгу автора

Осиновка обогнула нос и скрылась за корпусом шхуны, которая с приливом
стала прямо. Минут через пять Родька появился на палубе. Густя видела, как
он подошел к фок-мачте, поглядел вверх и быстро полез по вантам. Добрался
до мачты, задержался, обхватив ее. Постоял, опять поглядел ввысь и снова
стал карабкаться, работая руками и ногами.
У девочки захватило дух. Она чувствовала, как сердце часто заколотилось в
груди. Ей стало жутко: "А вдруг оборвется? Хорошо, если бы в воду! А то на
палубу... Шхуна стоит прямо, в воду никак не упасть. Ох, господи! И зачем
я его подзадорила! Ну, Родя, миленький... Ну, еще немножечко... Еще...
Господи!"
Густя от страха зажмурилась, ноги подкосились, и она села на чахлую траву.
А когда открыла глаза, то увидела, что Родька, ухватившись за клотик,
подтянулся, навалился на него животом, чуть помешкал и вдруг, осторожно
раскинув по сторонам руки и ноги и удерживая равновесие, распластался в
воздухе, словно птица, медленно поворачиваясь вокруг мачты раз...
другой... третий...
Небо в эту минуту вдруг вспыхнуло.
Началось утро. Белая ночь ушла на покой...
Родион перегнулся, соскользнул с клотика вниз, схватился за ванты и
быстро, с видимым облегчением и радостью опустился на палубу.
Густя все сидела на траве, сгорбившись, прижав руки к груди.
- Хорош, чертяка, смел! А ты чего уселась, как курица!
Позади стоял отец.
Густя встала и шумно, счастливо вздохнула.
- Все-таки заставила парня лезть на клотик? Ох уж эти бабы!
- Ну, папаня, какая же я баба? - обиженно отозвалась дочь.
- Порода одна - хошь у малолетней, хошь у великовозрастной: что затеете -
быть по-вашему.
Долбленка причалила к берегу. Дорофей помог ее вытащить и опрокинуть
снова. И когда поднимались на угор, сказал:
- Молодец. Только что бы ты стал делать, если бы пришел Вавила? Он нынче
злой!
- Так ведь он не пришел, - ответил парень.
Густя встретила Родиона сдержанно, одни только глаза и выдавали ее
восхищение.
Она высвободила из-под платка руку и протянула ему баранку.
- Спасибо, Родя. Вот тебе награда. По обычаю.
И поклонилась.
Родька глянул на улыбающегося Дорофея и взял честно заработанную баранку.
А Густя, когда шли домой, добавила:
- Ты очень смелый, Родя. И сильный! Я ноне буду тебя любить. Только...
шхуна-то ведь стоит на месте, не покачнется. А настоящие зуйки лезут на
клотик на ходу, на волне!..
- Ну ты, бесово отродье! - шутливо сказал отец и, ухватив дочь за косу,
потрепал так, чтобы не было слишком больно.
- Какое же я бесово отродье? - с неподдельным удивлением отозвалась Густя.
Я тятькина и мамкина дочка, не бесова!..
- Над парнем потешаешься, а сама со страху на траву уселась!
- Я не со страху. Просто стоять надоело.
- А я ей велел стоять, - заметил Родион.