"Евгений Богданов. Поморы (Роман в трех книгах, кн.1)" - читать интересную книгу автора

Когда Родька лазил на клотик, Вавила Ряхин забрался в свою продуктовую
лавку, зажег там стеариновую свечу, взял из ящика бутылку вина, с полки -
стакан, разодрал руками селедку и стал в одиночестве справлять тризну по
своей безраздельной и всемогущей власти в Унде.
Он глядел на слабое пламя. Стеарин оплывал, стекал струйкой по стволу
свечки. Вавиле казалось, что так вот быстротечно и неизбежно тает эта
власть, а вместе с нею и благополучие и спокойная жизнь.
Дома жена пить не разрешала, да он никогда раньше и не злоупотреблял этим.
Вспомнив о Меланье, Вавила поморщился, покачал захмелевшей головой. Он не
любил жену за то, что она капризна, брюзглива и ревнива. Стала ревновать
его даже к Фекле, которая раньше служила горничной в доме и спала в
отведенной ей комнатенке в первом этаже. "Глазищи-то выкатит, груди-то
выпялит, задом вильнет - и готово: ты побежал к ней!" - в слепой своей
ревности говорила Меланья мужу совершенно безосновательно.
Своими упреками Меланья довела Вавилу до того, что он вынужден был услать
девку на кухню, а жить велел в доме ее родителей, в одиночестве. Отец у
Феклы утонул, мать умерла.
Фекла послушно подчинилась, все время проводила на кухне, не появляясь в
комнатах. Однако Меланья на этом не успокоилась. Она стала теперь бранить
Вавилу за то, что он якобы поселил девку в ее доме затем, чтобы ему
удобнее было незаметно к ней ходить.
"Вот дура, прости господи", - думал о жене Вавила.
В последнее время, видя, как меняется жизнь и Вавила терпит в делах
неудачу за неудачей, Меланья все чаще стала поговаривать, что уедет к отцу
в Архангельск и увезет Веньку.
От всего этого Вавиле было горько, а тут еще кооператив...
Ряхин успокаивал себя тем, что в него вступили не все. Многие рыбаки
решили жить наособицу, значит, какая-то часть их неминуемо обратится к
нему. Запасов пока хватит: есть мука, крупы разные, соленая рыба в бочках,
сахар и другое продовольствие. Больше не надо: времена неустойчивы. Лучше
сберечь на черный день деньги.
Решив идти на сельдяной промысел, Вавила намеревался вскоре объявить о
наборе команды. Надо срочно чинить кошельковый невод. Им еще можно ловить.
Зелено вино бередило душу, все чаще вспоминались обиды. И снова, как в
Архангельске, вызывали неприятное ощущение слова Панькина: "Вавиле недолго
в Унде королем быть!" А в Архангельске таможенники сказали: "Ну-ну, плавай
пока". Чудилось Вавиле в этих словах нечто зловещее. А что может быть? Или
на лесозаготовки упекут, или станет он, как и все, рядовым рыбаком без
судов и лавок.
Вавила допил вино, свернул большой кулек, насыпал в него пряников, конфет,
орехов. Опустил в карман бутылку мадеры. Послюнявив пальцы, погасил свечу
и запер лавку на два замка.
Он пошел к Фекле: пусть хоть, по крайней мере, Меланья беситься будет не
зря...
Было уже светло. Только что взошедшее солнце сразу попало в вязкую
свинцово-серую тучу, наползшую с севера, и краски его померкли. Вверху,
над тучей, от него протянулись, выбились на простор неба лучи-стрелы. Они
ударили в верховые перистые облака, и те заискрились, засверкали теплым
оранжевым светом.