"Евгений Богданов. Поморы (Роман в трех книгах, кн.1)" - читать интересную книгу автора

на поводке у всех присутствующих и был растерян и даже жалок. Он видел,
что от него ускользает возможность занимать в кооперативе главенствующее
положение и извлекать из этого для себя выгоды. Но наконец он все-таки
сдался:
- Ладно. Отдам вам суда и снасти. Только не лавки.
- Пускай лавки остаются при тебе, - добродушно махнул рукой Живарев. - Они
промысла не касаются...
- Как так не касаются? - встрепенулся Патокин, будто кто-то его ткнул
шилом в неподобающее место. - Лавки имеют к промыслу прямое отношение.
Снабжать нас кто будет? Панькинский кооператив? Да ни в жисть! О снабжении
мы должны думать сами. Тут лавки Вавилы и пригодятся. Их тоже надо в общий
кошель.
- Ты што, хошь меня ободрать, как липку? - запальчиво крикнул Вавила. -
Работник я в семье один. Да мне и жену-то тогда не прокормить!
- Прокормишь. А приказчикам да Фекле дай вольную, - опять съехидничал
Патокин.
Он не мог Вавиле простить того, что во время зверобойки тот отбивал у него
лучших промысловиков.
- А это ты видал? - Вавила, уже совсем потеряв душевное равновесие,
показал Патокину кукиш.
- Да вида-а-ал, - спокойно отозвался Патокин. - Значит, с кооперативом у
нас дело не выйдет.
Стало тихо, как при покойнике. Мужики сидели, потупясь.
- Да, брат, сплоховали, - нарушил молчание Живарев. - Засмеют теперь нас,
если узнают...
- Кому какое дело? - со злостью бросил Вавила, пряча свои бумаги. - Меньше
болтайте. И подумайте, мужики. Может, еще соберемся... Иного пути у нас
нету.
Все заторопились к выходу, избегая глядеть в глаза друг другу. "Золотая"
артель не состоялась.
Панькин, узнав о собрании в доме Вавилы, сказал Дорофею:
- Собрались волки делить оленя. Хорошо еще, что друг друга не слопали...
3
То злополучное собрание в доме Вавилы надолго оставило у него в душе
неприятный осадок, тяжелый, словно свинчатка. После этого ему ничего не
оставалось, как жить по-старому. Выбора больше не было. Вавила разозлился
на всех - на мужиков, которые не подчинились его воле, на Обросима,
мелкого и недалекого скрягу, на Патокина, ехидничавшего и ставившего ему
палки в колеса весь вечер, и на себя - за то, что так опрометчиво собрал
мужиков и опозорился.
Махнув на все рукой, Вавила решил уйти подальше от всего в море. Оно
вылечит от тоски зеленой, встряхнет душу свежим штормом, развеет дурное
настроение.
Он уходил на Мурман, изменив свое прежнее решение ловить селедку в
Кандалакшской губе.
Кормщиком на шхуне теперь стал Анисим Родионов. Он во многом зависел от
Вавилы. Ряхин был сватом на его свадьбе. Сын Анисима в прошлом году
женился на племяннице купца, и тонкая, но довольно прочная родственная
нить надолго связала его с судовладельцем.
Но не только это удерживало Анисима возле Вавилы. При расчетах тайком от