"Николай Владимирович Богданов. Когда я был вожатым (Пионерские повести) " - читать интересную книгу автора

небольшим румянцем на щеках.
Когда она говорила, в зале всегда стояла тишина. И я замечал, что,
бывало, люди не слушали ее, а любовались ею, и, что бы она ни говорила,
все принималось.
Бывают же такие счастливчики!
Вот и сейчас Вольнова, держа в руках указку, медленно, вразумительно,
не повышая голоса, который был у нее резковат от привычки командовать и
как-то не подходил ко всему ее женственному облику, докладывала план
вывоза в лагерь пионеров школы имени Радищева. Две помощницы навешивали на
классную доску, по одному повелительному движению ее соболиных бровей,
карты, диаграммы, планы, схемы. Здесь все было изображено графически, даже
распорядок дня - не только система управления, снабжения, питания.
- Вот, видал, - шептал мне восхищенно друг Павлик, - вот как к выезду в
лагерь надо готовиться! Классически!
Затем все произошло, как в страшном сне.
Директор школы имени Радищева предложил организовать вместо трех один,
но показательный лагерь, которому и отдать все имеющиеся в районе средства.
Деятели районо проголосовали как загипнотизированные. Комсомольцы из
райкома не возразили.
Так мой отряд остался ни при чем.
- А наши палатки-то, Павлик?
- С палатками порядок! Мы их получили. И даже не три, а пять!
- Так что же, палатки у нас есть, а выехать в лагерь не сможем? Перед
Буденным стыдно, зачем же выпрашивали?
- Ну, почему же стыдно, отдадим их тому, кто использует, показательному
лагерю... Какой же показательный без военных палаток! Кстати, они их уже
починили. Этому был посвящен отрядный сбор. Все сидели и чинили
коллективно. А вот у тебя таких мероприятий не было, друг!
Я уж не помню, что я сказал тогда Павлику. Кажется, я просто дал ему по
шее. А он ответил мне затрещиной. За точность не ручаюсь. Мы были вдвоем,
и, что тогда между нами произошло, никто не видел. Но выскочили мы из
комнаты красные, встрепанные и разбежались в разные стороны.
Конечно же, я побежал к дяде Мише.
Мое сообщение о несчастье Михаил Мартынович выслушал довольно спокойно.
И на мой вопрос: "Что же я теперь пионерам скажу?" - ответил:
- Всю правду. И запомни: обманывать детей еще более преступно, чем
взрослых: они доверчивей.
- Конечно... Но столько мы наговорили всем про выезд в лагерь... И уже
разведку произвели. И вдруг...
просто не знаю, что теперь делать!
- А почему ты один должен переживать за всех? Собери отряд, пусть
ребята и думают, как быть. Что, страшно?
Пойдем вместе.
После моего сообщения в отряде поднялась буря:
- Какое они имели право? Бюрократы! Жаловаться пойдем!
- Почему показательным три куска в рот, а нам?
- И вообще почему им, а не нам?
Дядя Миша молчал, а потом хлопнул ладонью по столу:
- Стыдно слушать! Словно здесь не пионеры, а маменькины сынки
собрались, все "нам" да "нам"! А вот мы не "намкали", а говорили "мы