"Фред Бодсворт. Чужак с острова Барра (роман) " - читать интересную книгу автора

деятельность желез, побуждавших к брачным играм, развивалась медленнее,
чем у других. К началу мая пары определились, не осталось ни одной
свободной самки, и Белощек оказался в одиночестве, никому не нужным
холостяком. Это был крупный гусак, куда тяжелее многих своих сородичей,
и он без труда мог бы отбить себе подругу, изгнав из стаи другого
гусака. Но стремление к спариванию не превратилось у него пока в
непреодолимый импульс, и он не испытывал никакого желания драться за
подругу.
После того как пары определились, гусями овладело беспокойство,
неудержимо звавшее их в полет. В этом году они еще не будут вить гнезда,
но их все же тянули к себе дальние гренландские гнездовья предков.
Беспокойство нарастало, как лихорадка, и когда накануне гуси после
кормежки вылетели в море, то вместо того, чтобы остановиться на отдых в
привычном месте, милях в десяти от берега, они полетели дальше на
северо-запад.
Оставшийся без пары гусь не испытывал ни малейшего желания лететь
дальше на север. Здесь было много прекрасного корма, и он любил
белопенный круговорот вод у скалистых берегов острова, где он мог
помериться силой и ловкостью с сердитыми бурунами, бившими о серые
скалы. Долго следовал он за стаей, которая летела в открытое море, но
потом поросшие морской травой отмели Барры и неукротимый прибой
пересилили зов стаи, и он в конце концов повернул обратно. Он следил за
тем, как волнистая линия стаи превратилась сперва в едва различимую
нитку, как она истаивала в небе, и, когда она наконец исчезла совсем,
ринулся вниз и опустился на воду - он остался один.
И почти в тот самый миг, как стая скрылась из виду, для него начались
муки одиночества. Казарки держатся стаями, и Белощек никогда еще не
разлучался со своими сородичами.
С тех пор прошло тридцать шесть часов, и одиночество превратилось в
острую, жгучую боль. Потребность лететь, еще вчера такая слабая, что он
почти не замечал ее, внезапно стала непреодолимым порывом. Теперь он
знал, что надо делать. Он еще раз покормится и потом полетит на
северо-запад, по тому ничем не обозначенному курсу, который приведет его
к летним поселениям белощеких казарок.
Уже шестнадцать часов отдыхал Белощек в одиночку в открытом океане с
тех пор, как первые желтоватые блики окрасили восточный край неба.
Сейчас солнце стояло на западе низко над горизонтом, вскоре начнется
отлив, и на отмелях Барры опять обнажатся водоросли, которыми богаты
укромные бухточки, где вода спокойна и оседающий ил перемешан с
известковым песком.
Белощек проголодался, потому что он выходил на берег кормиться лишь с
наступлением темноты, а теперь, в середине мая, дни стали длинные, и
долгие часы отделяли одну трапезу от другой.
Но он все-таки подождал, пока солнце не опустилось еще ниже, и, пока
он так медлил, с запада при полнейшем безветрии продолжали катиться
исполинские водяные горы. Перед самым закатом через красный солнечный
диск протянулись прозрачные ленты перистых облаков, расходившихся к
востоку, словно спицы гигантского небесного колеса. Затем эти
предвестники-тучи быстро сгустились в пухлый ребристый пласт; сперва он
был серый, потом, озаренный снизу закатившимся солнцем, вспыхнул