"Жан Бодрийяр. Символический обмен и смерть" - читать интересную книгу автора

отменяет смысл, а на самом деле "только и живет ностальгией по означаемому"
(наст. изд., с. 343). Серийная вещь застряла на полпути между реальностью и
идеалом: реальность в ней уже отчуждена от себя самой, уже захвачена чуждым
ей смыслом (ориентацией на опережающую ее модель), но никогда не сможет
достичь идеальности самой этой модели. У "невещественного" же симулякра по
определению нет материального тела, и для него позади остается уже его
идеальная сущность, от которой он оторвался и которую он безнадежно
стремится догнать. Линейная темпоральность материальных симулякров
свертывается в петлю на уровне этих бестелесных подобий, захваченных
бесплодным "коловращением репрезентации" (наст. изд., с. 149),
головокружительной сменой сущности/видимости,[16] сравнимой с навязчивым
повторением при неврозе. Ситуация безнадежной погони здесь усугубляется, так
как это погоня за собой, за собственной тенью-моделью, фактически же - за
"настоящей", символической смертью, которой "доживающего" лишает
паразитирующая на нем социальная инстанция. В результате получается
парадоксальная ситуация, которую Бодрийяр в одной из следующих работ
обозначил как "прецессию симулякров" - предшествование подобий собственным
образцам:
Территория больше не предшествует карте и не переживает се. Отныне сама
карта предшествует территории - прецессия симулякров, - именно она порождает
территорию [...].[17]
В самом деле, если на "подделочной" и "производственной" стадии
вещественные симулякры получались путем копирования некоторых реально
существующих образцов, то на стадии "симуляции" образцов фактически нет -
они отброшены в абсолютное прошлое "утерянных и никогда не бывших объектов",
как характеризуется "реальное" в топике бессознательного у Лакана, или, что
то же самое, маячат где-то в недосягаемом будущем "воображаемого".[18]
Прецессия симулякров равнозначна прецессии следствий, когда следствия
возникают прежде причин; в современной экономике примером тому является
коммерческий кредит, позволяющий приобретать и потреблять вещи, еще не
заработав их, так что "их потребление как бы опережает их производство".[19]
И такое опережающее потребление, разрушающее причинность, связано,
разумеется, со специфическим искривлением времени, как и в логике
"послежития":
Невыкупленная вещь убегает от вас во времени, она никогда и не была
вашей. И такое убегание вещи соответствует, на другом уровне, вечному
убеганию серийной вещи, стремящейся настичь модель [...] Мы вечно отстаем от
своих вещей.[20]
Во французском языке есть специальное выражение для
головокружительно-безответственного наступления, безоглядного повышения
ставок, симулирующего прогресс, - la fuite en avant, "убегание вперед".
Наиболее очевидная в поведении азартных игроков, политиков, предпринимателей
("не сумел построить трансформаторную будку - начинай строить вокруг нее
завод-гигант"), подобная "фатальная стратегия", как назвал это Бодрийяр в
одноименной книге 1983 года, фактически работает и в масштабе всего
современного общества, от материально-вещественных до
абстрактно-институциональных его аспектов.
Однако "убегание вперед" может мыслиться не только в своей "слабой",
асимптотической форме - в образе Ахиллеса, пытающегося нагнать черепаху;
наряду с этим бесконечно медленным у него есть и бесконечно быстрый,