"Майкл Блюмлейн. Перепончатокрылая" - читать интересную книгу автора

это не плоть, шесть - это не то что две, шесть ног и когтей, шесть
наклонений угла, линии и силы. И крылья, крылья сильнее и тоньше тех, что
были у ангела Гавриила, которого вставил в свою коллекцию Линдерштадт в
восемьдесят четвертом году. И еще глаза, составные глаза, которые видят
один Бог ведает что. И антенны, чтобы пробовать невидимую благость мира.
Линдерштадт попытался представить себе Камиллу в виде насекомого, как она
ползет по подиуму, принимает позу. Камилла на четырех ногах, на шести,
Камилла на брюхе, ползущая, как гусеница. С этой точки зрения его платья -
не более чем коконы, бледное отражение живой реальности. Видение всей его
жизни было слишком ничтожным. Ему мешала надменность. Его обожание женщин
было оскорблением, его пустые идеи о благодати и красоте - софизмами. Путь
его сердца проще и прямее. Он коренился внутри, как оса укоренилась в его
комнате.
Линдерштадт снова подумал об отце. Он одевался на работу, застегивая
темно-синюю куртку почтальона с желтым кантом на манжете. Он говорил о
недавно найденной бабочке с телом точно как у женщины. С кем же он
говорил? С матерью Линдерштадта? Не вспомнить. В воздухе повисло тогда
напряжение, это он помнил. И еще что-то. Разлад?
Он сделал последний стежок и приподнял платье. Переливающийся муар был
похож на море; шестиногое платье для восхитительно непохожего создания.
Для меньшего таланта рукава были бы кошмаром, но в руках Линдерштадта они
без усилий вытекали из лифа. На каждом красовалась шапочка-оборка, и все
они были со змейкой для надевания. Приладив платье, Линдерштадт отступил
взглянуть. Платье сидело как влитое, будто чья-то невидимая рука водила
его рукой. И так это было с самого начала. Уже было пять платьев. Пять
платьев за пять дней. Еще одно, теперь еще одно, чтобы завершить
коллекцию. Свадебное платье, как клеймо мастера. Все сорок лет он каждую
коллекцию завершал таким платьем. Невеста - символ жизни. Символ любви и
власти созидания. Что может лучше обозначить его возрождение?
На это платье ушло два дня, о чем Линдерштадт узнал только потому, что
однажды остановился послушать воскресные колокола. В это время он работал
над фатой - роскошным куском органзы, похожим на туман, он шил и думал,
как обидно будет прикрывать такое экстраординарное лицо. И потому он
придумал такой остроумный фасон чередующихся полос, что лицо осы было
одновременно и закрыто, и обнажено. После фаты он взялся за трен,
использовав на него десять футов яично-желтого шифона, собранного в
пологие волны, чтобы было похоже на пену. Прикрепив трен к юбке, он
прорезал отверстие для жала и окружил его цветами. Само платье было
сделано из блестящего атласа с имперским воротником и кружевными рукавами.
Королева, Мать, Невеста. Платье вышло триумфом воображения, техники и
воли.
Он закончил вечером в воскресенье, повесил платье в примерочной вместе
с остальными, потом завернулся в пальто и шарф и свалился на диван. В
понедельник он встанет пораньше и сделает финальные приготовления к приему
публики.
Ночью власть холода прекратилась. С юга пришел теплый фронт, сметя
холод, как паутину. Линдерштадт во сне расстегнул пальто и размотал шарф.
Ему снилось лето, и они с отцом пускали змея на пляже. Проснулся он почти
в полдень. В комнате было душно от жары. На улице собралась толпа, ожидая
открытия. Осы не было.