"Бертран Блие. Вальсирующие, или Похождения чудаков " - читать интересную книгу автора

Заткнись, болван, я знаю тут каждый закоулок! Мне нелегко бежать. Эта
неистовая сучка подсекла меня. Сожалею, старина, но сейчас не до разговоров.
Я не могу отвечать даже на вопросы приятеля, который трусит рядом и сходит с
ума от страха.
- Скажи, Жан-Клод, куда ты?
Не хнычь, мы прибыли. Вот эти дома из розового кирпича.
- Стаскивай корочки, - говорю ему.
Он больше не задает вопросов. И следом за мной снимает сапоги. Лезем
вверх по лестнице, затем топаем по расписанному на испанском языке коридору.
Сквозняк шелестит жирно разрисованными листками. Какой-то новорожденный
придурок начинает орать, словно его окунули в купель. А ведь в носках никто
нас не должен слышать. Силы наши на исходе. Перед дверью с нарисованным
мелом номером "324" вынимаю ключ. Пьеро, затаив дыхание и выпучив глаза,
наблюдает за мной. Тихо закрываю за собой дверь. Кто-то уже наверняка
выглянул в коридор позыркать глазами.
Ничего удивительного: это квартал привратников. Вокруг живет целый сонм
консьержей! У этих людей фантастическая способность все слышать. А чтобы
делать это еще лучше, они надевают специальные аппараты. Настоящее гестапо
слухачей! Если бы вы знали, сколько у них времени уходит на обследование
своих ушей - самых классных в департаменте! Чтобы извлечь из них серу, они
используют палец, ручку, спичку, вязальную спицу. Больше всего на свете они
боятся, что могут образоваться пробки. Ведь тогда они не смогут услышать,
что происходит за тонкими стенами помещения. От их внимания не ускользнет ни
симфония шепчущих ртов, ни рыдания, ни стоны, ни скрип дверей, ни шлепанье
голых пяток по коридору, ни скрип кожанки обнимающейся пары. Собиратели
ночных звуков складывают их на зиму, чтобы тогда, в спокойное время года,
когда туман заглушает все вокруг, вкушать по капле пережитые впечатления. И
пусть подохнет мир! Ведь тут живут бдительные сторожа, им все видно, даже
когда они сидят у телика и не замечают, что происходит на экране!

* * *

Соседняя дверь закрылась.
Нам потребовалось время, чтобы отдышаться и прийти в себя. Мы стояли в
еще более плотной, чем ночь, темноте. В комнате витали запахи подсолнечного
масла и табака. Они словно прилипли к стенам и потолку. Разрубить эту
темноту, в которой слышалось сдерживаемое дыхание людей, было так же трудно,
как пудинг. В помещении № 324 недоставало только запаха угарного газа - хотя
окна были заклеены пластырем.
- Кто там? - слышится сдавленный женский голос.
Я держал руку на выключателе света, скрытом, как и всюду, под вешалкой.
Не оставалось ничего другого, как щелкнуть им. Зажегся свет.
- Жан-Клод!
Похоже, она увидела покойника. Была хуже, чем мертвенно-бледной: с
зеленоватым, искаженным, напуганным лицом. В глазах застыл страх и еще
навалом всякое другое. Не говоря о следах помады и прочей краски.
- Жан-Клод, - говорит, обалдело вращая глазами. - Это ты?
Движением бедер она освобождается от лежавшего на ней вялого типа,
отвернувшегося к стене, чтобы не быть свидетелем кошмара. И, опираясь на мой
взгляд, старается подняться, вся бледная, влажная и растрепанная. Ей плевать