"Олег Блоцкий. Прогулки по Грозному " - читать интересную книгу автора

принимать какое-либо решение, идущее вразрез с желаниями, скажем, Салмана
Радуева или Шамиля Басаева, они немедленно стягивали своих вооруженных
сторонников в Грозный, накаляя обстановку до предела. Справедливости ради
надо заметить, что, будь на месте Масхадова любой другой человек,
экономическая ситуация была бы такой же, если не хуже.
Однако все это не мешает оппонентам президента заявлять о никудышном
руководстве и том, что нити управления республикой Масхадов давно потерял.

За нами - родня
Между тем в феврале 1997 года республика ликовала: война с Москвой
закончилась победой и унизительными для Кремля договорами с сепаратистами,
не за горами желанная независимость, которая, безусловно, должна принести
процветание и стабильность. В единственно уцелевшем после войны месте
массовых собраний - зале Дворца культуры химиков, где происходило приведение
к присяге нового президента, среди других агиток гордо красовался лишь один
лозунг на русском: "Ислам и свобода". Считалось, что здесь проживут и без
России, и без ее языка.
Прошедшие два года камня на камне не оставили от иллюзий. И дело даже
не в том, что Кремль упорно обходит молчанием все разговоры о чеченском
суверенитете. Москве, по-моему, сейчас совершенно не до Ичкерии. Все силы
российских политиков направлены исключительно на борьбу друг с другом.
Выходит, безвластие и экономический упадок в Ичкерии во многом результат
политики самих чеченцев?
Известно: в Чечне еще во время войны сложились устойчивые группировки,
и лада у лидеров нет и, видимо, не будет. Разногласия между ними
существовали даже во время войны. Но тогда все трения отступали на второй
план перед лицом общей опасности. "Главное - вышвырнуть российскую армию и
предателей - завгаевцев, - утверждали и полевые командиры, и рядовые
боевики. - А между собой мы сами разберемся! Причем мирно и без всякой
ругани!" Об этом говорили мне и Аслан Масхадов, и Шамиль Басаев, и Мовлади
Удугов, и Зелимхан Яндарбиев, и Лечи Дудаев.
Однако противоречия и недовольство друг другом появились буквально
сразу после ухода Российской армии. Каждый из боевых командиров не только
по-своему видит путь Чечни, но и считает: что может претендовать на реальную
власть. Подобные амбиции подкрепляются силой: за любым из командиров стоит
не только тейп, но и "свой" район, где проживают представители родного клана
(читай: вооруженные сторонники).
Практически все горные районы - вотчина Шамиля Басаева. Особенно
селение Ведено и Ца-Ведено, в котором, собственно, и находится родовой дом
семьи Басаевых. Во время войны брат Шамиля - Ширвани - был комендантом
Веденского района.
Гудермес в восточные земли республики, примыкающие к Дагестану, в
основном контролирует Салман Радуев.
Урус-Мартан, в частности, и практически весь район "держит" Хаттаб, к
которому стекаются и стекаются братья-ваххабиты со всего СНГ. В первую
очередь из Таджикистана. Хаттаб понимает, что такое сила, и потому постоянно
ее наращивает.
А военная мощь командира позволяет все: он может не подчиняться законно
избранной власти, в состоянии казнить и миловать, выступает в роли
третейского судьи.