"Жорж Блон. Флибустьерское море ("Великий час океанов" #1) " - читать интересную книгу автора

установлен на юте, двое юнг прислуживали священнику. Густая толпа до отказа
заполнила палубу.
На носу верхней палубы, в противоположном конце от алтаря, особняком
держалась пестрая группа, состоявшая в основном из матросов и посаженных на
борт солдат. На средней палубе, много ниже, ехали пассажиры попроще, тут
можно было встретить и чиновников в темном платье, и низших офицерских
чинов, и колонистов, и торговцев, и матерей семейств с чадами, а также девиц
с нарумяненными щеками и густо напудренными волосами; среди них попадались
хорошенькие и элегантно одетые, что не мешало, однако, проказникам щипать их
в толчее, ибо частенько то одной, то другой приходилось оборачиваться и
гневно шлепать приставалу по рукам. Одернув платье, они надменно оглядывали
присутствующих, презрительно поджимая губки, но ни одна не смела и помыслить
о том, чтобы подняться по двум трапам на ют и присоединиться к другой толпе.
Там тоже теснились - но среди своих, отделенные толстым палубным настилом от
черни, - благородные сеньоры и богато разодетые офицеры. На мужчинах были
подбитые шелком камзолы, мягкие сапоги со шпорами, шляпы с плюмажами и
султанами, на дамах - дивные наряды, мантильи и драгоценные украшения, а
манеры их свидетельствовали об истинно высокородном происхождении. Вся
знать, забившая "Сан-Яго" от носа до алтаря, была выряжена точно так же, как
если бы мессу служили в Мадриде или Севилье: мысль одеваться сообразно с
тропическим климатом не приходила в голову никому.
Однако, присмотревшись внимательнее к уборам и нарядам великосветской
публики, вы бы наверняка заметили прикрытые мишурой, а то и нет, пятна
самого разнообразного свойства: от жира и вина, соуса и смолы. Что касается
шелковых платьев, накидок и плащей, то они были измяты так, словно владельцы
не снимали их на ночь, - что, впрочем, соответствовало истине. Тем не менее
пятна и складки нисколько не смущали благородных особ, глядевших окрест себя
с обычным высокомерием и чванным самодовольством. Заботило их лишь то, где
кто стоит; некоторые норовили приблизиться к алтарю настолько, что почти
касались Тела Христова. На борту галиона теснота превосходила все мыслимые
пределы, но и тут каждый из сеньоров умудрялся следить за тем, чтобы
полагающееся его титулу и званию место не было узурпировано.
И все же, несмотря на надменные взоры и горделивые позы, на палубе
"Сан-Яго" нельзя было не почувствовать тревогу. На лица благородных идальго
и прекрасных дам набегала тень, когда их взгляд перебегал с алтаря и
молящегося священника на море, где все четче вырисовывался черный корпус с
высоким серым парусом; с каждым часом он приближался неотвратимо, как
грозное знамение. На всем пространстве Карибского моря вот уже около века
всякий корабль, шедший не под испанским флагом, считался пиратским, а
значит, был вне закона. К несчастью, подлинными владыками здешних морей были
именно они. Вот и на мачте черного судна, преследовавшего галион, не было
поднято никакого флага. Зловещий знак!
Капитан "Сан-Яго" надеялся поспеть в порт Сантьяго до того, как его
настигнут. Уже дважды он менял курс, поворачиваясь к преследователю то
одним, то другим бортом, дабы тот как следует рассмотрел торчащие из бортов
жерла орудий. Однако неизвестный тотчас же повторял маневр и вновь заходил
галиону в корму. Легкое судно скользило по ветру, словно толкаемое невидимой
рукой. А галион, несмотря на три свои мачты и десять парусов, тяжело утюжил
воду.
В 1892 году в ознаменование четырехсотлетней годовщины открытия Америки