"Лоуренс Блок. Восемь миллионов способов умереть ("Мэттью Скаддер" #05) " - читать интересную книгу автора

не меньше, причем большая его часть приходилась на ноги, обутые в ковбойские
сапожки. Еще на ней были пижонские джинсы цвета бургундского и коротенький
бежевый меховой жакет. Весь день напролет лил дождь, но ни зонтика, ни
косынки у нее не было, и на светлых косах, словно алмазы, сверкали капли
воды.
Секунду она стояла в дверях, пытаясь сориентироваться. Была среда, три
тридцать дня, а в баре Армстронга в такое время не слишком людно. Толпы
обедавших схлынули, для вечерних посетителей час еще не настал. Минут через
пятнадцать могут заскочить учителя, перехватить по маленькой. Затем появятся
медсестры - первая смена в больнице Рузвельта заканчивается в четыре, - но
пока за стойкой бара торчало человека три-четыре и еще одна парочка допивала
графин вина за столиком, вот и все. Не считая, разумеется, меня,
завсегдатая, за столиком в дальнем углу.
Она быстро вычислила меня. Еще издали я заметил, что глаза у нее
синие-синие. У бара она на секунду остановилась - убедиться, что не
ошиблась, затем, огибая столики, направилась прямо ко мне.
- Мистер Скаддер? Я Ким Даккинен. Приятельница Элейн Марделл.
- Да, она мне звонила. Присаживайтесь.
- Спасибо!
Она опустилась в кресло напротив, положила сумочку на стол, достала
пачку сигарет и одноразовую зажигалку, поднесла было к сигарете, но,
помедлив, спросила, не помешает ли мне дым. Я успокоил ее, что потерплю.
Вот уж не думал, что у нее такой голос. Тихий, мягкий, с типично
американским среднезападным акцентом, совсем не подходящим к этим энергичным
чертам лица, экзотическому имени, этим дорогим мехам и ковбойским
сапожкам, - я, признаться, ожидал услышать нечто более жесткое,
европеизированное, что ли. К тому же она оказалась моложе, чем я
предполагал, по крайней мере на первый взгляд. Лет двадцать пять, не больше.
Она прикурила и положила зажигалку на пачку сигарет. К столику подошла
официантка Эвелин. Последние две недели она работала только днем: ей
предложили какую-то маленькую роль в шоу на задворках Бродвея. На лице ее
застыло выражение еле скрываемой скуки. Она подошла к столику. Ким,
поигрывая зажигалкой, попросила бокал белого вина. Эвелин осведомилась, не
желаю ли я еще кофе, и когда я утвердительно кивнул, Ким воскликнула:
- О, так вы пьете кофе? Тогда и мне, наверное, кофе вместо вина.
Хорошо?
Кофе принесли. Она добавила в свою чашку сливки и сахар, размешала,
отпила глоток и сказала, что не питает особого пристрастия к спиртному, тем
более в дневное время. Но и пить такой крепкий кофе, как я, тоже не любит.
Нет, она никогда не могла пить черный кофе, она всегда любила его
разбавленным и сладким - ведь ей очень повезло: она не склонна к полноте и
может есть что угодно, и хоть когда бы прибавила унцию в весе. Нет, чего
нет, того нет. Ну разве это не счастье?
Я согласился: да, счастье.
А давно ли я знаю Элейн? Уже несколько лет, ответил я. Нет, сама она
похвастаться столь длительным знакомством с ней не может. И вообще она
сравнительно недавно в Нью-Йорке. И, разумеется, знает Элейн не так хорошо,
как я, но тем не менее находит ее очень милой. Я не согласен? Я был
согласен. И потом Элейн такая умница, такая рассудительная, и уже одно это
что-нибудь да стоит, разве нет? Я ответил, что да, определенно стоит.