"Роберт Блох. Кладбищенский ужас" - читать интересную книгу автора

покрыто сетью мелких морщин. Я заметил также характерную бледность лица, что
указывало на наличие некоторых проблем с кожей. Но самым странным в нем был
стиль его одежды.
Одежда профессора, несомненно новая, была нелепа в двух отношениях: это
было торжественное облачение, надетое днем, и, к тому же, оно совершенно на
нем не смотрелось. Костюм был удивительно велик, серые полосатые брюки
болтались, пальто странно пузырилось. Профессор был без шляпы, на его
лакированных туфлях виднелась грязь. Очевидно, он был эксцентриком, может
быть, шизофреником со склонностью к ипохондрии.
Только я приготовился задать ему обычные вопросы, как профессор перебил
меня. По его словам, он был занятым человеком и собирался немедленно
рассказать мне о своих затруднениях, обходя обычные в этих случаях предисловия
и вступления. Он уселся на стуле так, чтобы на него падала тень, нервно
прокашлялся и начал рассказ.
Его преследуют, сказал профессор, определенные, слышанные или прочитанные,
вещи; из-за них у него бывают странные сны, которые вызывают периоды
неконтролируемой меланхолии. Это мешает работе, и все-таки он ничего не может
поделать, потому что наваждение основывается на реальности. В конце концов он
решил обратиться ко мне, чтобы я проанализировал эту ситуацию.
Я попросил его описать эти сны и фантазии, ожидая услышать обычный рассказ
человека, находящегося в состоянии легкой депрессии. Мои ожидания, однако,
абсолютно не оправдались.
Чаще всего сон был связан с Мизерикордским кладбищем (я дал ему это
вымышленное название по причинам, которые скоро прояснятся).
К нему вела большая полузаброшенная дорога в старой части города,
процветавшей в конце прошлого века. Ночные видения профессора были связаны с
одним уединенным склепом, расположенным в самой ветхой и заброшенной части
кладбища.
События снов всегда происходили в сумерках, при бледном свете молодого
месяца. Фантастические образы застывали над полночным пейзажем; профессор
упоминал о слабых голосах, которые, казалось, манили его вперед, когда он
оказывался на кладбищенской тропинке, ведущей к дверям склепа.
Обычно такие сны случались, когда он засыпал особенно крепко. Вдруг ему
чудилось, что он идет ночью по тенистой тропе и входит в склеп, распутав
ржавые цепи, преграждавшие вход. Оказавшись внутри в полной темноте, он
никогда не затруднялся с выбором пути и с абсолютной беспечностью шел прямо к
определенной нише среди гробов. Там он, пригнувшись, нажимал на тайную
пружинку или рычажок, запрятанные в растрескавшемся каменном полу. В основании
ниши как будто поворачивался жернов, открывая небольшое отверстие, ведущее
вниз в разрушенную пещеру. Профессор упомянул о сырости, которой тянуло из
отверстия, и удивительно тошнотворном запахе, источаемым густым мраком.
Тем не менее это его не отталкивало, и он смело вступал в бездну. Потом он
спускался по бесконечным ступеням, выбитым в камне и земле, и внезапно
оказывался на самом дне.
Начиналось другое длинное путешествие через непрерывный лабиринт тоннелей
и пещер. Он шел и шел мимо склепов и впадин в недрах земли; все тонуло в
кромешном мраке.
Тут профессор перевел дух, и голос его упал до дрожащего, возбужденного
шепота.
Потом наступал кошмар. Неожиданно перед ним возникало несколько слабо