"Роберт Блох. Кладбищенский ужас" - читать интересную книгу автора

шахтерскую каску, я стоял у кладбищенских ворот. Признаюсь, что, несмотря на
всю подготовку, я ощущал необъяснимое, гнетущее состояние
нюктофобии<Нюктофобия - боязнь ночи и темноты>. Не ожидая удовольствия от
предстоящего приключения, тем не менее нетерпеливо поджидал моего пациента,
хотя бы ради его компании.
Наконец он явился, одетый, как обычно, и в лучшем настроении, чем я. Мы
прошли вдоль невысокой стены, окружавшей кладбище, и пробрались среди
освещенных луной могил к тенистой рощице в самом центре этого места. Лунный
свет сюда почти не проникал и, казалось, надгробные камни бросали на нас
злобные взгляды.
Какой-то животный страх заставил меня подавить непроизвольную дрожь. Мои
мысли непрошенными гостями вторгались в царство могильных червей под нами, но
я не позволял им задерживаться ни на кладбищенской земле, ни на окружавших
меня дьявольских тенях. Я почувствовал облегчение, когда нисколько не
смущенный Чопин повлек меня по длинной аллее высоких деревьев к воротам в
оскверненную им усыпальницу.
Я не могу детально передать все случившееся потом и не буду рассказывать,
как мы распутали цепи, преграждавшие путь в усыпальницу, или описывать угрюмый
интерьер мавзолея.
Достаточно сказать, что Чопин выполнил свое обещание, найдя нишу при свете
шахтерских фонариков на наших касках, и с помощью секретного рычага открыл
передо мной тоннель в подземелье.
Я стоял, пораженный ужасом, при этом неожиданном открытии. Внезапный
приступ страха превратил мои нервы в тугие струны. Я простоял несколько минут,
глядя в темное отверстие. Никто из нас не проронил ни слова.
В первый раз у меня не возникло сомнения в достоверности профессорских
утверждений. Но это по-прежнему не означало, что он был абсолютно здоров; ведь
его правота не лечила от наваждений. Я понял, испытывая необъяснимое (тогда)
отвращение, что мое путешествие еще далеко не окончено и что мне придется
спуститься с ним в адские глубины, чтобы разом ответить на все оставшиеся
вопросы. Я еще не мог поверить в бессвязную болтовню Чопина о воображаемых
вурдалаках; существование подземного кладбищенского хода еще не доказывало
достоверность других его заявлений.
Вероятно, если я пройду с ним до конца той норы, его рассудок сможет
освободиться хотя бы от части фантазий. Ну, а если - я боялся даже подумать об
этом - предположить, что существует доля весьма зловещей и болезненной правды
в его рассказе? Банда изгоев, бежавших от закона, которые, может быть,
поселились в этой пещере? Очевидно, он случайно наткнулся на это необычное
убежище. А если так, то что дальше?
Однако и в этом случае, что-то подсказывало мне, нам придется продолжить
путь и самим во всем разобраться. Мои внутренние побуждения подкрепил и Чопин
своими громкими мольбами.
Он просил позволить ему открыть мне правду; я обрету веру и только так
смогу помочь ему. Он упрашивал меня продолжить путь, но если я все же
откажусь, ему придется вызвать полицию.
Этот последний аргумент решил все дело. Я не мог позволить себе быть
замешанным в готовящейся заварушке, обещавшей превратиться в скандал. Если
этот человек ненормален, то я при случае вполне смогу о себе позаботиться.
Если же нет... тогда скоро увидим. Весьма неохотно я согласился с ним, а потом
отступил в сторону, приглашая профессора указывать дорогу.