"Джеймс Блиш. День статистика" - читать интересную книгу автора

-- Но что пользы в подобной политике... вернее, какую тут пользу можно себе представить?

Через очки без оправы старый писатель посмотрел на Уиберга в упор, прямо
в глаза.

-- Всемирная Служба Контроля над народонаселением официально существует
уже десять лет, а негласно, должно быть, все двадцать,--сказал он.--И действует она успешно: численность населения держится теперь на одном и том же
уровне. Почти все люди верят-- им так объясняют,--что соль тут в принудительном контроле над рождаемостью. И никто не задумывается над тем, что для
подлинной стабильности народонаселения требуется еще и точно предсказуемая
экономика. Еще об одном люди не задумываются, и этого им уже не объясняют,
больше того, сведения, которые необходимы, чтобы прийти к такому выводу,
теперь замалчиваются даже в начальной школе: при нашем нынешнем уровне
знаний можно предопределить только число рождений; мы пока не умеем предопределять, кто родится. Ну, то есть, уже можно заранее определить пол ребенка, это не сложно; но не предусмотришь, родится ли архитектор, чернорабочий
или просто никчемный тупица.

А между тем при полном контроле над экономикой общество в каждый данный период может позволить себе иметь лишь строго ограниченное число архитекторов, чернорабочих и тупиц. И поскольку этого нельзя достичь контролем
над рождаемостью, приходится достигать этого путем контроля над смертностью. А потому, когда у вас образуется экономически невыгодный излишек, допустим, писателей, вы такой излишек устраняете. Понятно, вы стараетесь устранять самых старых; но ведь нельзя предсказать заранее, когда именно образуется подобный излишек, а потому и возраст тех, что окажутся самыми старыми
к моменту удаления излишков, далеко не всегда одинаков, и тут трудно установить статистическую закономерность. Вероятно, есть еще и тактические соображения: для сокрытия истины стараются, чтобы каждая такая смерть казалась
случайной, с остальными никак не связанной, а для этого, скорее всего, приходится убивать и кое-кого из молодых представителей данной профессии, а коекого из стариков оставить до поры, покуда сама природа с ними не расправится.

И конечно, такой порядок очень упрощает задачу историка. Если тебе известно, что при существующей системе такому-то писателю назначено умереть примерно или даже точно в такой-то день, уже не упустишь случая взять последнее
интервью и освежить данные некролога. Тот же или сходный предлог -- скажем,
очередной визит врача, постоянно пользующего намеченную жертву,-- может
стать и причиной смерти.

Итак, вернемся к моему самому первому вопросу, мистер Уиберг. Кто же вы
такой -- ангел смерти собственной персоной или всего лишь его предвестник?

Наступило молчание, только вдруг затрещало пламя в камине. Наконец Уиберг
заговорил.

-- Я не могу сказать вам, основательна ли ваша догадка. Как вы справедливо
заметили в начале нашей беседы, если бы догадка эта была верна, то, естественно, я не имел бы права ее подтвердить. Скажу одно: я безмерно восхищен
вашей откровенностью... и не слишком ею удивлен.

Но допустим на минуту, что вы не ошибаетесь, и сделаем еще один логический
шаг. Предположим, все обстоит так, как вы говорите. Предположим далее, что
вас намечено... устранить... к примеру, через год. И предположим, наконец,
что я послан был всего лишь взять у вас последнее интервью -- и ничего больше,
Тогда, пожалуй, высказав мне свои умозаключения, вы бы просто вынудили меня
вместо этого стать вашим палачом, не так ли?

-- Очень может быть,--на удивление весело согласился Дарлинг.--Такие последствия я тоже предвидел. Я прожил богатую, насыщенную жизнь, а теперешний мой недуг изрядно мне досаждает, и я прекрасно знаю, что он неизлечим,
стало быть, маяться годом меньше -- не такая уж страшная потеря. С другой
стороны, риск, пожалуй, невелик. Убить меня годом раньше значило бы несколько нарушить математическую стройность и закономерность всей системы. Нарушение не бог весть какое серьезное, но ведь бюрократам ненавистно всякое,
даже самое пустячное отклонение от установленного порядка. Так или иначе,
мне-то все равно. А вот насчет вас я не уверен, мистер Уиберг. Совсем не уверен.

-- Насчет меня? -- растерялся Уиберг.-- При чем тут я?