"Карен Бликсен. Прощай, Африка!" - читать интересную книгу автора

Фата-Морганы. Легко дышалось в этом чистом воздухе, и чувствовалось, что ты
крепнешь, набираешься сил, забываешь все заботы. Проснешься утром
спозаранку, и первая мысль - "Да, здесь мое место!"
Нагорье Нгонго идет сплошной цепью с севера на юг, и над ним вздымаются
синими застывшими волнами четыре величественных вершины. Гора Нгонго на
восемь тысяч футов возвышается над уровнем моря, причем к востоку - всего
на две тысячи футов; к западу же склоны становятся все круче и почти
вертикально обрываются к Большой Рифтовой Долине.
Ветер в горах постоянно дует с северо-северо-востока. Это тот же ветер,
который на берегах Африки и Аравии
зовут муссоном. Восточный ветер, который любил царь Соломон. Но на этих
высотах чувствуешь только сопротивление встречного воздуха, когда Земля идет
ему наперекор. Ветер дует прямо на горы Нгонго, и склоны этих гор -
идеальное место для пуска планера, поток воздуха подымает его вверх. Облака,
подхваченные ветром, задерживаются у отвеса горы или проливаются дождем у
вершины. Много раз я глядела из окна своего дома, когда приближалась
величественная гряда облаков, и с изумлением следила, как эта великолепная
армада, перевалив за холмы) таяла, исчезая в синеве.
Нагорья, открывавшиеся взгляду с нашей фермы, меняли свой облик много
раз в день - порой казалось, что до них рукой подать, а иногда они
отступали далеко-далеко. По вечерам, когда смеркалось, начинало казаться,
что силуэт темной горы очерчен на фоне неба тонкой серебряной линией; а с
наступлением темноты четыре ее вершины словно уплощались, сглаживались -
будто гора потягивается, расправляет свои отроги, укладываясь на ночь.
С нагорий Нгонго открывается поразительный вид - на юге лежат широкие
охотничьи угодья, которые простираются до самого Килиманджаро, к востоку и к
северу у их подножья - другие угодья, похожие на парк, а дальше темнеет
лес; холмистая резервация Кикуйю тянется до самой горы Кения, которая
высится в ста милях от резервации - это целая мозаика маленьких маисовых
полей, банановых рощ и травяных пастбищ, и среди них подымаются синие дымки
туземных поселков - крошечных, тесно сгрудившихся хижин, похожих на
конические кротовые кучки. Но к западу, далеко внизу, лежит пустынная сухая
земля, напоминающая поверхность Луны - это африканские равнины. По бурой
пустыне кое-где разбросаны деревья, у высыхающих рек широко разросся колючий
терновник. Здесь есть и заросли кактусов; это страна жирафов и носорогов.
Добравшись до холмов, понимаешь, какая это необъятная, живописная и
таинственная ширь: узкие долины сменяются непроходимыми зарослями, зелеными
холмами и скалистыми утесами. А высоко над одной из скал приютилась даже
небольшая бамбуковая рощица - я сама разбивала лагерь в этих холмах, у
ручья.
В мое время в горах Нгонго водились и буйволы, и антилопы-канны -
старики-туземцы даже помнят времена, когда тут водились слоны - и я всегда
огорчалась, что все нагорье Нгонго не объявили вовремя заповедником. Только
небольшой участок стал заповедным, и лишь на Южной вершине стоит знак. Если
колония разрастется и Найроби станет столицей, большим городом, то на холмах
Нгонго можно будет создать великолепный заповедник. Но в последние годы
моего пребывания в Африке я видела, как многие молодые торговцы из Найроби
отправлялись по воскресеньям в горы на мотоциклах и стреляли без разбору,
только попадись им на глаза какойнибудь зверь, и, вероятно, уже тогда все
крупные дикие животные ушли с этих холмов дальше на юг, через заросли