"Джеймс Блэйлок. Эльфийский корабль (Приключения Джонатана Бинга - 1)" - читать интересную книгу автора

некоторое время споры в Ратуше немного поутихли, и его самого наконец
попросили взять слово. И он, преисполненный чувства гордости, важно вышел
на середину зала. Раздался гром аплодисментов, Джонатан поднял руку,
призывая односельчан к тишине, и начал свою речь. Ко всеобщему Удивлению,
он сказал именно то, что хотели услышать жители городка Твомбли, - что все
эти версии относительно того, что случилось на пристани, конечно, очень
интересны, но в данном случае требовались не теории, а конкретные действия.
- Кто-то из нас, - твердо произнес Джонатан, - должен отправиться на
юг и совершить обмен и при этом успеть к Рождеству, иначе праздники будут
испорчены. Без медовых пряников праздничный стол будет выглядеть пустым, а
дети загрустят, оставшись без подарков эльфов. И тогда рождественские
праздники постигнет та же участь, что и пристань Ивовый Лес, - попросту
говоря, они будут погублены.
Джонатан говорил вдохновленно. До этого жители городка Твомбли не были
уверены в том, согласится ли он пуститься в это путешествие. Судя по
пессимистическому докладу Гилроя Бэстейбла о его разговоре с Джонатаном
прошлой ночью, Сыровару явно не очень этого хотелось. И поэтому, выслушав
Джонатана, все прокричали громкое "ура!", сбежались к нему, подняли на
плечи и понесли вниз по главной улице. Ахав удивленно взирал на эту
картину. Даже Вурцл и Бизл, несмотря на разногласия, были, казалось, вполне
довольны. Вурцл радовался, что ему предоставилась возможность
продемонстрировать свои диаграммы и схемы, а Бизл был рад совсем по другим
причинам.
Остальную часть дня Джонатан провел на рынке, обменивая сыр на
капусту, ветчину, грибы, на связки лука и чеснока. Его тележка, которую он
повез обратно домой, оказалась такой же тяжелой и загруженной, как и утром.
Ахаву на обратном пути не было позволено вновь попользоваться этим видом
транспорта - Джонатан боялся, что пес раздавит все продукты. Кроме того,
ему приходилось теперь идти в гору, и поэтому он совершенно не горел
желанием тащить лишнюю тяжесть в виде пса. Колеса тележки дважды увязали в
грязи, поэтому, когда Джонатан наконец добрался до крыльца своего дома, он
был так же заляпан с ног до головы, как и Гилрой Бэстейбл после своей
схватки с бурей. Но в целом это был очень далее неплохой день. Решение
совершить это путешествие казалось Джонатану сейчас почти столь же мудрым,
как в тот момент, когда он выступал в Ратуше.
Но ужин в тот вечер был не таким приятным, как обычно, поскольку
Джонатан полностью погрузился в свои мысли и мало обращал внимания на то,
что делает. Кукурузные лепешки подгорели и по вкусу напоминали уголь; бобы
в супе с ветчиной никак не желали довариться, а когда он наконец принялся
за них, оказалось, что они нисколько не стали мягче. А поздно вечером Ахав,
не просыпаясь, вдруг вскочил и на негнущихся лапах раза три пробежался по
комнате, жалобно поскуливая. При этом один его глаз был открыт, а другой -
закрыт. Если учесть подгоревшие лепешки и испорченные бобы, то поведение
Ахава было явно дурным предзнаменованием.
Джонатан не стал притворяться, что не знает, в чем тут дело. Во всем,
конечно, было виновато предстоящее путешествие, которое он обещал
совершить, с важным видом выступая в Ратуше. Когда же во дворе стало
темным-темно, а в лесу между деревьями завыл и засвистел ветер, Джонатану
еще больше захотелось сидеть вот так здесь, в своем доме, и греться у огня.
Дух домоседства взял верх над жаждой приключений, и он принялся расхаживать