"Казимеж Блахий. Ночное следствие " - читать интересную книгу автора

господин капитан Харт, который был немножко... того...
- Сумасшедший?
- Вроде. Господин барон Каспар фон Кольбатц сказал как-то, что он,
наверное, уродился в тех поляков, от которых, если говорить между нами, и
происходит весь род Кольбатцев. Хартман, или фрау Анна, портрет которой вы
здесь видите, родом из Мерсебурга, а господин Матеуш был поляком. Только они
стыдились или боялись об этом говорить. Немец есть немец... Мой дедушка, тот
все помнил, не то что я. Но мой дедушка не был на Курской дуге. Мой дедушка
помнил все. Даже тот день, когда явился господин капитан Харт. Ему тогда
было двадцать лет.
Я прерываю Фрича, так как от карусели его беспорядочных воспоминаний у
меня начинает кружиться голова.
- Полегоньку, Фрич, не все сразу, О каком годе идет речь? О тысяча
восемьсот семидесятом?
- Нет. О тысяча восемьсот шестьдесят четвертом. Как раз семнадцатого
января, ночью. Вы знаете, герр гауптман, что сегодня у нас восемнадцатое
января? Странно... Сейчас только вспомнил. Моему дедушке не случалось вдруг
забывать. Это произошло ночью. О, вы видите ту дорогу к морю? Сейчас ее
замело, но тогда, наверное, снега насыпало не так много, и мой дедушка еще
издали увидел человека, который шел со стороны моря. Он удивился, поднял
фонарь и крикнул: "Кто идет?" Тот и не подумал остановиться, только бросил
под ноги деду свои вещи и приказал провести его во дворец. Мой дедушка
рассказывал позже, что это был высокий мужчина и выглядел по-чужеземному, не
по-прусски. Одет он был во все кожаное, даже в шляпу из кожи, и сразу было
видно, что он моряк. Когда дед отнес вещи в замок и выглянул в окно, то
увидел на море, милях в двух от берега, огни. Похоже, что там стоял корабль.
Вскоре огни погасли. Моряк сказал деду: "Кнехт, доложишь своему господину,
что прибыл Артур Харт из Ливерпуля. Он поймет. А если не поймет, то тем
лучше для него". Мой дедушка взял его саквояж и отнес в салон, он еще цел,
герр гауптман, его можно посмотреть у пана Бакулы. За это дедушка получил
маленькую золотую монетку, которая сейчас у меня. Он перед смертью отдал ее
мне. За день до смерти.
- Послушайте, Фрич, рассказывайте-ка о Харте, - прерываю я немца, чтобы
он не терял нити повествования.
У меня возникает ощущение, что и Бакула и Герман недоговаривают. В их
исторических экскурсах явно просматриваются белые пятна, которые они отнюдь
не стремятся заполнить фактами. Колесят вокруг да около, сбиваются, делают
паузы, ставят многоточия... Боятся?
Фрич смотрит на потолок и начинает снова протирать очки.
Прислушивается. Быстрым движением снова водружает очки на нос.
- Значит, та золотая монета, которую дал мне дедушка...
- Фрич, ради бога, говорите о Харте! Иначе милиция никогда не узнает,
как умер господин барон Каспар фон Кольбатц.
Фрич разражается блеющим смехом, его морщинистое лицо сморщивается еще
больше. Он развеселился, как ребенок.
- Очень хорошо сказано, герр гауптман! Милиция и в самом деле никогда
не узнает, кто убил!
- Фрич! - кричу я голосом фельдфебеля.
- Слушаюсь, герр гауптман!.. Итак, мой дедушка побежал доложить о
прибытии капитана Харта, а он остался здесь, у портретов... Мой дед хорошо