"Д.Благово. Рассказы бабушки " - читать интересную книгу автора

птицами, выжил из памяти и тоже во многом стал походить на своего отца: но в
этом положении меня Бог не привел его видеть, и слава Богу! Версты четыре за
Шиховом, в сельце Песках, я застала Волковых: мужа звали Степан Степанович,
жену Екатерина Петровна; они езжали к батюшке. И муж, и жена предобрые,
преласковые и гостеприимные хлебосолы, каких я и не видывала. Первое их
удовольствие было кормить своих гостей, да ведь как: чуть не насильно
заставляли есть. Степан Степанович любил и сам кушать, умел и заказать обед,
и охотник был говорить про кушанье: какой пирог хорошо сделан, с какою
начинкой, с какою подливкой соус лучше или хуже, а уж главное дело -
потчеванье гостей. Он, бывало, и не садится за стол, а ежели сел, то
поминутно вскакивает и кричит дворецкому: "Постой, постой, куда ты ушел;
видишь, не берут или мало взяли, кланяйся, проси", и тотчас сам подбежит и
станет упрашивать: "Матушка, Елизавета Петровна, покушайте, пожалуйста,
положите еще, ну хоть немножко, вот этот кусочек". Не возьмешь - кровная
обида. Или приступит к жене: "Катерина Петровна, ты совсем не смотришь за
гостями, никто не кушает, посмотри сама. . ." - и ну опять потчевать. Стол у
них был прекрасный, блюд премножество, и все блюда сытные, да бери помногу,
ну, просто, бывало, беда: ешь, ешь, того и гляди, что захвораешь. Отказаться
от обеда, когда зовут, это - огорчить его до крайности. Один раз, не помню,
в Москве или деревне, он звал нас, а мы почему-то не поехали и не послали
известить, что не будем. Боже мой, как обиделся! Месяц к нам не ездил:
приедем, сидит у себя, не выходит. Делать нечего, послали сказать, что
тогда-то приедем обедать: встретил - рад-радехонек; целует руки, не знает
как и принять. "Матушка, голубушка, уж вот хорошо, вот хорошо, забыли вы
нас, разлюбили. . ." И стал выговаривать, что не приехали обедать. Добрый
был человек, хороший и умный человек, одним несносен - запотчевает. Иногда
вдруг пришлет ни с того ни с сего пирог или какое-нибудь пирожное. В Москве
у них бывали часто обеды, и нас всегда уж пригласит за несколько дней, а
поутру, в день обеда, пришлет просить столового серебра, видно, у них было
мало, и опять напомнит нам, что нас ждут. Он умер первый: жена его жила еще
после него несколько лет. Она была тоже предобрейшая, но с большими
странностями и была очень мнительна насчет здоровья. Приедешь к ней в
деревне, - это когда она была уже вдовой, - на дворе жара, а у нее в
комнатах во всех окнах вста'влены сетки из кисеи и пречастой, так что воздух
не проходит: боялась мух и комаров. Сама лежит в спальной в постели, окна
закрыты ставнями,
голова обвязана платком, намоченным уксусом с водой, или привязан
капустный листок; на столе скляночки с разными каплями и примочками.
- Катерина Петровна, что с вами? - спросишь ее.
- Ах, милюся (она была картава), умираю, совсем умираю, голова болит.
И точно: голос слабый, еле говорит; кто ее не знал, мог бы подумать,
что она и взаправду больнехонька.
Посидишь с нею, поговоришь, она забудет свою болезнь и начинает
снимать все свои компрессы: и с головы, и с рук; пройдет еще несколько
времени, велит открыть ставни... "Вот, милюся, ты приехала, мне ведь стало
лучше". Потом, глядишь, позовет девушку: "Дай одеться". И немного погодя
выйдет в гостиную, а там на балкон и пойдет гулять. .
У нее была дочь, которую она любила и лишилась ее лет 15-ти. Кроме
того, еще детей не было, и из любви к дочери она ее нянюшку всюду с собой
возила... Она была большая трусиха в дороге: едет в большой четырехместной