"Д.Благово. Рассказы бабушки " - читать интересную книгу автора

карете и то и дело что кричит: "Стой, стой, пустите, пустите... я выйду...
гора... ай, ай, ай - косогор... стой, стой, мост. Я боюсь... пустите..."
Человек подойдет и станет ее уговаривать:
- Помилуйте, сударыня, никакой горы нет, - ровное место, не извольте
беспокоиться.. .
- Ну, хорошо, ступайте... Так ты говоришь, нет опасности?
- Никакой, сударыня, будьте покойны.
Но только что тронутся с места, опять кричит: "Стой, стой", и опять та
же история.
Нянюшка, которая знала ее трусливость, как видит, что гора или мост, и
заведет о чем-нибудь речь; Екатерина Петровна заговорится и не заметит, что
едут в гору или под гору.
Вот еще ей бывала беда, когда гроза: закроют ставни, завесят окны,
зажгут свечи; сама она уляжется в постель, закроется одеялами, а няня стой и
молись. Станет ей душно, вот она и начнет открывать одеяло и спрашивать:
"Ну, что, няня, тише?" - "Тише, матушка, гораздо тише".
Вдруг раздается удар грома...
- "Ай, ай, ай... Свят, свят, свят Господь Бог Саваоф. .. Ай, ай, ай,
осанна в вышних".5 И опять забьется под одеяло и лежит ни жива ни мертва.
Измучается, пока гроза не пройдет, а там начнутся всякие болезни: то
голова болит, то ей дурно делается или с ней жар... И мудрено ли: лежит под
пятью одеялами, как тут не задохнуться и не разболеться голове? Но добрая
была и хорошая женщина.
В Ярцове жил долгое время батюшкин двоюродный брат Андрей Васильевич
Римский-Корсаков, деверь тетушки Марьи Семеновны и брат тетушки Анны
Васильевны Кретовой. Добрый старичок, который принял нас по-родственному, и
мы у него бывали столько же раз, сколько бывал и он у нас. Потом он все
больше сидел дома и с трудом мог выезжать.
В Храброве, это версты три за Ярцовом, издавна владели Оболенские, и в
то время там жил старик князь Николай Петрович. Мы ехали в Гарушки
к Петру Михайловичу Власову и заехали к Оболенскому. Человек лет
преклонных, характера непокойного и раздражительного: он был некоторое время
с моим мужем в ссоре; вот из-за чего вышла у них неприятность. Земля
иевлевских наших крестьян граничит с его храбровскою землей, и случилось
как-то, что несколько крестьянских скотин зашло на его землю. Князь велел их
схватить и загнать в Храброво и потребовать выкупа. Крестьяне просили
отпустить, так князь не согласился; делать было нечего, бедные мужики
заплатили, и что-то немало. Через несколько дней все княжеское стадо зашло
на иевлевскую землю, тогда и крестьяне стадо загнали к себе и послали
требовать от князя выкупа. Вот и пошла беда: князь рвет и мечет, выкупа не
дает и требует, чтоб его стадо возвратили; крестьяне не отпускают.
Оболенский пишет предерзкое письмо к Дмитрию Александровичу и требует, чтоб
он приказал своим мужикам отпустить его скотину. Дмитрий Александрович
отвечал, что это не его дело и что ежели князь брал выкуп с крестьян, то нет
причины, чтоб и крестьяне не поступили с ним точно так же; вышла предлинная
история, и несколько лет мой муж с ним и не видался.
Не могу назвать князя человеком надменным или заносчивым, а скажу, что
он просто был грубый человек, хотевший казаться гордым, да как-то это у него
выходило смешно и нескладно, и пока он княжил в Храброве, муж мой очень
изредка у него бывал, а я и вовсе не бывала.