"Дженнифер Блейк. Испанская серенада " - читать интересную книгу авторапохожих на диких апачей открытых равнин. Пилар слушала и с неподдельным
интересом задавала вопросы. Для нее Техас был чем-то нереальным, как страна из легенды, прекрасная и волшебная. Они все еще говорили, когда серый утренний свет, сочащийся в иллюминатор, сделал ненужным фонарь. Чарро, рассказывавший о том, как его тетка, сестра его отца, в детстве была захвачена индейцами и как его дед погиб, пытаясь вернуть ее, встал и задул светильник. Он потянулся, подняв руки над головой и задев ладонями потолок, потом взглянул на постель и замер. Пилар проследила за его взглядом. Рефухио не спал и глядел на них мягко и заботливо. Это был один из тех немногих моментов, когда он был в сознании. Рефухио не встал ни на следующий день, ни два дня спустя. Он ничего не требовал, ему ничего не было нужно, кроме одиночества. Он подолгу лежал с закрытыми глазами, и нельзя было понять, спит он или бодрствует, находится в сознании или в обмороке. Иногда он смотрел в потолок или на собеседника, но казалось, ничего не видел и не слышал. Его не волновало, кто приходит и уходит, о чем говорят и что делается вокруг. Он не реагировал ни на мольбы Исабель, просящей выпить что-нибудь, ни на мрачные вопросы Балтазара, желавшего знать, о чем думает Рефухио, пытаясь уморить себя голодом. Он не знал, кто находится рядом и где он сам, ибо его это более не интересовало. Он ушел глубоко в себя и не хотел никакого общения. Было ли это результатом раны, лихорадки и лет, проведенных в изгнании, или же подобное состояние было вызвано усилием его воли, они не знали. Донья Луиза наведалась к Рефухио через двое суток после своего первого сказала вдовушка. Питье состояло из вина, пряностей и других компонентов, которые должны обеспечить больному отдых. Пилар, сидевшая тут же, посмотрела на темную дымящуюся жидкость с отвращением и подозрением. - Отдых, - заявила она, - это как раз то, чего у Рефухио в избытке. Ему нужно питание. - Что вы можете знать об этом? - Глаза вдовы раздраженно блеснули: ее злило, что кто-то осмеливается ей возражать. - От вашей заботы он чахнет на глазах! Напряжение последних дней сказывалось на настроении Пилар. - Может быть, и так, но я не позволю пробовать на нем ваше ведьмино варево! - Ведьмино варево! Да как вы смеете! Вы забываетесь, девочка моя! Вы всего-навсего его женщина, вы не жена ему! - Ради Бога, скажите, кто вы ему? - Я его друг. - Да, пока эта дружба вам приятна и цена не слишком высока. - Ты... ты, маленькая... о, я знала бы, как назвать тебя, не будь я столь благородной дамой. Так дальше продолжаться не может, иначе он умрет. Он умрет, и ты - слышишь, ты! - будешь виновата, если никому не позволишь помочь ему. Пилар неожиданно почувствовала страшную усталость, будто она несла огромную тяжесть. - Уходите, - произнесла девушка. - Заберите это и пейте сами, можете использовать как зубной эликсир или восстановитель для волос, делайте все, |
|
|