"Станислав Бискупский. Парни с Островецких лесов " - читать интересную книгу автора

направлении, противоположном товару.
Чутко дремлющий молодой человек, сидящий с обшарпанным портфелем на
деревянной лавке, определение не имеет ничего общего с теми. Богусь
оценивает его как человека той же категории, что и он сам. У двух упитанных,
дебелых теток в корзинах груды мяса и жира, прикрытые не первой свежести
тряпьем.
Изучение пассажиров для Богуся не просто искусство ради искусства. От
того, кто твои попутчики, иной раз зависит успех путешествия. Такие вот
"мясные тетки" сравнительно самые безопасные. Известно, что будут искать у
них жандармы, и известно, что найдут. С неопределенными попутчиками может
быть гораздо хуже. Скромный скрипач в своем футляре может везти предметы,
которые даже при самой богатой фантазии трудно назвать музыкальными
инструментами. Пассажиры не откровенничают друг с другом, кто они, куда и
зачем едут.
Богусь протолкался сквозь зал и остановился перед зарешеченным широким
окном с надписью: "Прием багажа". По другую сторону окна лежали в беспорядке
ящики, узелки, корзины. В углу мрачного помещения усатый железнодорожник
подписывал химический карандашом грязноватые квитанции, послюнявив их
предварительно толстым пальцем на месте подписи. Богусь постучал по решетке,
но на железнодорожника это не произвело ни малейшего впечатления. Паренек
подождал немного и постучал вновь. Железнодорожник продолжал заниматься
своим делом. Надо было вооружиться терпением.
Зал ожидания начинал наполняться. Видно, кто-то узнал, что скоро
подойдет поезд. Богусь не двигался с места. Его сегодняшний груз имел особое
значение, и надо было сделать все, чтобы довезти его до места. О том, чтобы
взять его с собой, в купе, не могло быть и речи. Богусь смотрел на
железнодорожника и нервничал. Хватит с него! Во время этих поездок Богусь
чувствовал себя зверем, за которым охотятся, а у него было желание
поохотиться самому. Он не раз уже высказывал свою просьбу и в Островце, и в
Варшаве, и всегда от него отделывались: "Не спеши, здесь ты можешь сделать
еще больше".
Конечно, может. Он сам лучше всех знал об этом. Столько раз удавалось
ему надуть железнодорожную охрану и жандармов, что было чему подивиться. Но
почему из-за того, что до сих пор ему все удавалось, он должен отказаться от
того, что влечет его больше всего? Это было, по его мнению, несправедливо.
"В конце концов, они должны будут согласиться, - утешал он себя, - ведь не
все же время я буду связным".
Он мечтал бороться с оккупантами по-другому. Он понимал всю важность
выполняемых им функций, но это не приносило ему того удовлетворения,
которого он жаждал.
Железнодорожник наконец отошел от своего столика и поднял решетку
камеры хранения. Богусь молча подал ему ящик. Тот взял его обеими руками,
стукнул несколько раз ладонью по боковой стенке и взглянул на надпись
наверху.
- Фарфор? - он многозначительно прищурил левый глаз.
- А что? Нельзя, что ли?
Железнодорожник усмехнулся:
- Кто это теперь будет провозить контрабандой фарфор? Рассказывай! Что
здесь?
- Вас не касается.