"Вилли Биркемайер. Оазис человечности 7280/1 (Воспоминания немецкого военнопленного) " - читать интересную книгу автора

стрелкам.
Поезд останавливается, мы в Киеве. Стараемся - вагон за вагоном -
сойти, не упав на рельсы или щебенку. Грузовики подошли почти к самым
рельсам; это удивительно, сколько народу может поместиться в кузове. Нас
везут через город по главной улице, потом через площадь с фонтаном
посередине, а дальше улица уходит круто вверх.
Нас высаживают перед трехэтажным или четырехэтажным домом. Кто-то из
пленных узнает его - здесь было дезинфекционное заведение вермахта,
вошебойка.


6. КИЕВ

Встречают нас немецкий комендант лагеря и его немецкий персонал. Он в
летной форме лейтенанта, называет себя командиром полка. Он нас
предупреждает, что требует послушания и порядка, что жить в лагере и
работать "на восстановлении" без этого невозможно. Что ж, может быть, он и
прав. Мы уже насмотрелись по дороге сюда, когда едва живы остались, что
бывает, когда порядка нет.
Во дворе кухня, там нам раздают теплый суп в новеньких жестяных мисках.
Потом на дезинфекцию, раздеваемся догола и - под душ. Дали мыло, и воды
здесь достаточно. Голени мои в струпьях и вмятинах. После душа сбривают все
волосы, это делают здешние пленные солдаты-санитары. А голову остригли даже
настоящей машинкой. У кого нашли вшей, тому надо натирать голову вонючей
мазью, пахнет она так, что от одного запаха вши должны окочуриться. Раздали
чистое белье, хлопчатобумажные рубахи и кальсоны с завязками.
Потом медицинский осмотр, опять раздеваемся. Осматривают нас две
женщины, за столом сидят еще два офицера, наверное тоже врачи. Раны
смазывают сине-фиолетовой жидкостью, накладывают повязки. Все помещения
натоплены, для такого времени года даже слишком. Отправляют нас всех чохом в
спальни, на нары, они застелены простынями. Одежды нашей нет, ее, наверное,
сожгут; ничего другого с этим завшивленным и загаженным барахлом сделать
нельзя. Нас оставили в покое, и мы с Ганди, как и все остальные,
проваливаемся в глубокий сон.
Проснулся я на следующий день. Посреди комнаты стоит стол, за ним сидят
два офицера и две женщины, тоже в офицерской форме. Они уже приступили к
делу, еще раз осматривают каждого пленного и регистрируют. Доходит очередь
до меня, а Ганди еще спит. Меня прослушивают; кажется, мои легкие перенесли
холод и сырость благополучно. Моими ногами женщина-врач занимается
обстоятельно, пробует удалить корки и велит сделать повязку с желтой мазью;
она пахнет рыбьим жиром, от нее сразу делается лучше. Еще нас взвешивают. Я
встаю на весы, они показывают сорок семь килограммов. Когда взвешивался
последний раз перед армией, было около семидесяти. Многие выглядят так,
словно от них остались только кожа да кости. Я, наверное, не лучше.
На нары уже не возвращаемся, переходим в следующую комнату, там выдают
новую одежду. Вот это да! Совсем новое немецкое обмундирование, каждому дают
даже шинель. Только ботинки поношенные, больше или меньше, какие достались.
Мне везет - ботинки как раз впору и с новыми портянками. А дальше - опять на
нары, теперь уже на постоянные места. Я занял и для Ганди, все обошлось,
снизошли к нашему юному возрасту, и мы опять вместе.