"Вилли Биркемайер. Оазис человечности 7280/1 (Воспоминания немецкого военнопленного) " - читать интересную книгу автора

этим четверым бедолагам. Что-то им еще предстоит? Выпадет ли им счастье
встретить своего санитара Ганса, как мне? Вряд ли, ведь Ганс - песчинка на
этом бесчувственном берегу. Плохо, что даже с соседом нельзя поговорить обо
всем этом, и уж совсем невозможно сказать про "коменданта" вслух в комнате -
там ведь сто двадцать человек, и каждый боится доноса. Вот многие уже знают,
по какой причине я лежал в лазарете; на меня бросают многозначительные
взгляды, но никто не говорит ни слова...
Я взбираюсь на "мое место" на подоконнике, я хочу остаться наедине с
моими мыслями. Слезы злости на наше бесправие текут по лицу. Утыкаюсь лицом
в колени, чтобы скрыть их, потом отправляюсь на свое место, на нары. Часовой
ночью все равно согнал бы меня с подоконника, так уж лучше уйти сразу. Хочу
спать, ничего не видеть, ничего не слышать. А в голову лезут воспоминания о
допросе у Лысенко, и я не могу заснуть, не могу сдержать слезы.
Слава Богу, в пять утра ночь кончается. И лагерь " 62 вступает в свой
следующий, обычный день.


АЛЕША

Я опять развожу с Алешей лекарства по городским аптекам. Сегодня
напряженный день - мы возим витаминный напиток с железом, он в полулитровых
бутылках, по двадцать бутылок в ящике. Алеша мне объясняет, какой это
полезный напиток, и мы начинаем с того, что одну бутылку выпиваем. Когда
разгружаем товар, аптекарши, бывает, суют мне яблоко или помидор, а то и
кусок белого хлеба. А пожилая женщина, заведующая большой аптекой, куда мы
часто ездим, подарила мне пару шерстяных носков. Наверное, увидела мои
портянки - тряпки, которые мне не удается приладить так, чтоб они не
разматывались, к тому же все это приходится делать наспех.
Когда мы наконец отвозим последнюю партию, Алеша выдает мне еще одну
бутылку на вечер. Мне везет, на входе в лагерь меня на этот раз не
обыскивали. Бывало уже и так, что охрана не трогает нас по нескольку дней,
но потом неожиданно - обыск, всегда при возвращении с работы. Обычно ищут
только ножи - боятся, что мы поднимем восстание, что ли?
Среди ночи я просыпаюсь, у меня, кажется, жар. А может, это просто от
духоты в помещениях? Засыпаю снова, а утром просыпаюсь весь в поту. Но идти
к врачу не хочу, хочу на работу с Алешей, другого такого места мне потом не
получить, а такого товарища - тем более. Значит, пусть хоть температура, а
надо на аптечный склад, к Алеше. Он сразу заметил, что со мной не все в
порядке. Повел меня в контору, добыл термометр. Оказалось - 39 градусов.
Алеша беспокоится обо мне, принес таблетки и стакан воды, отвел меня в
помещение, где навалены огромные мешки с ватой и бинтами. Устроил мне ложе
из них, объяснил - оставаться здесь, пока он не вернется. Алеша, еврей,
заботится, как отец родной, о немецком военнопленном...
В обед Алеша вернулся с докторшей, она меня осмотрела и ничего
страшного не нашла. Сделала укол - температура у меня пока высокая. Сказала,
что если не пройдет до вечера, то надо обращаться к врачу в лагере. Оставила
мне термометр. Я сразу заснул, наверное, укол подействовал. Разбудил меня
Алеша - время возвращаться в лагерь. Дал он мне еще таблетки на вечер и
попрощался: "Будь здоров, до завтра, Витька!"
В лагере я сразу же улегся на свое место, заснул. Меня разбудил сосед -