"Алексей Биргер. Стеклодув" - читать интересную книгу автора

над нами, нас и сближал.
Постепенно мы все чаще разговаривали друг с другом. Она мне и списывать
давала, когда у меня что-то не получалось, и домой мы стали ходить вместе
нам было почти по пути. Тогда-то, зимой, и приключился случай, который тоже
отложился в мою копилку странностей, сопровождавших меня всю жизнь.
Когда я стал ходить с Иркой, то Пенежин и его дружки - Всеславский
Колька, Бурыгин Сашка и Сашка Кольчугин - сперва оставили меня в покое. Но
потом они с удвоенной яростью взялись за нас обоих. Им явно было приятно не
только унизить меня при девчонке, но и над самой девчонкой - отличницей к
тому же! - малость поизгаляться.
Мы с Иркой научились вместе удирать от нашей общей беды. Конечно, проще
было бы пожаловаться родителям или учителям, но какой-то глупый кодекс чести
заставлял нас молчать. Мы выскальзывали из школы незаметно и пробирались
тропинками за кладбищем и прудом, который зимой превращался в каток, а потом
ныряли в узенькие проходы между старых домишек бывшей окраинной заставы и по
ним добирались до наших улиц, где нас уже никто не мог тронуть. Там Ирка
вбегала в свой подъезд - она жила в одной из блочных пятиэтажек, а я мчался
домой.
Но однажды, это было зимой, уже после Нового года, ребята настигли нас
в этих проходах, и началась настоящая гонка. Мы петляли по тропинкам между
заборчиков, перебегали узкие проездные дороги, прятались за стенкой старого
курятника или наглухо заколоченной баньки и выскакивали оттуда на совсем
неожиданную улочку, чтобы оторваться от преследователей. Конечно, для
мальчишек погоня превратилась в азартную игру, их подхлестывал злой
охотничий пыл, "ату их, ату!" - но и для нас это в какой-то момент
превратилось в игру. Дважды мы могли выбраться в безопасное людное место, но
продолжали кружить и петлять, одержимые собственным азартом: "а ну-ка,
догони!" Мы наслаждались тем, как ловко нам удается водить за нос всю эту
компанию.
Может быть, именно из-за того, что и для нас эта погоня в какой-то
момент превратилась в игру, мы и попались. Преследователи выскочили нам
навстречу из-за угла проулка, взбешенные долгой погоней и настроенные
поквитаться с нами по полной программе.
Я и сообразить ничего не успел, как плюхнулся лицом в сугроб, мой ранец
отлетел куда-то в сторону, и я услышал, как визжит Ирка. Кто-то навалился на
меня, я заорал, почувствовав, что мне пихают за шиворот снег, а потом мое
лицо вдавили в сугроб, и я почти не мог дышать. Я попытался вырваться, и мне
показалось, что я сейчас задохнусь и умру, это было по-настоящему страшно.
Кто-то ударил меня по голове и еще - под ребра, ногой. В следующий момент
мой затылок отпустили, я приподнял голову, выплюнул набившийся в рот снег и
опять отчаянно заорал. Ирка приглушенно визжала где-то рядом. Мне в затылок
опять уперлась чья-то пятерня, и на голову обрушился еще удар чем-то
тяжелым - похоже моим собственным ранцем...
И вдруг я услышал слабое треньканье. Что-то просвистело в воздухе, меня
перестали держать, я услышал вопль сначала одного из наших мучителей, потом
другого. В голове стоял звон. Я сел, ошарашено отплевываясь от снега, и
увидел, что произошло.
В амбарчике, под которым мы боролись, вылетела ветхая, державшаяся на
двух гвоздях рама окошка под самой крышей - вполне возможно, мы в пылу
борьбы задели ветхую стену амбарчика и по ней, что называется, сверху донизу