"Алексей Биргер. Стеклодув" - читать интересную книгу автора

очертаниями виноградных листьев на вазе - вдруг изогнулась, словно живая, и
поползла к его руке. Мне хотелось крикнуть, предупредить его, но крик
застрял в горле, а нить ползла и ползла. Стекло вообще остывает медленно, а
это как будто и не собиралось остывать: огненная змейка подбиралась все
ближе, и казалось, ползет она, повинуясь моему взгляду.
А вы представляете себе, что такое раскаленное, мягкое стекло? Это
такая температура, что руку может прожечь до кости. Когда плавишь стекло,
будто создаешь своими руками кусочек стихии, большей, чем огонь. Стихии, от
которой огонь берет свое начало.
Позже мне подумалось, что я слишком много навоображал. Стекло не
ползло, просто Дормидонтов, забывшись, хотел опереться обо что-то - и попал
рукой на край раскаленного стекла. Это его рука, понимаете, приближалась к
стеклу, а не стекло к руке, как мне тогда почудилось.
Как бы то ни было, он буквально взвыл от боли, и все сразу забыли,
суетясь вокруг него, и о моем успехе, и о странном разговоре.
Однако отец не забыл. Дома он похвастался моим успехом матери, сказав,
что я "прирожденный стеклодув". Мать поздравила нас обоих, но мне
показалось, где-то в глубине души она была не только рада, но и встревожена.
Я не стал особенно задумываться над этим. Матери всегда хотелось, чтобы я
выбрал другую профессию, потому что профессия стеклодува довольно вредная, и
я уже тогда знал об этом ее желании. Будь я повзрослее, я бы сказал: "Она
огорчается, что после такого успеха меня от этой профессии не отвадишь".
Тогда я сформулировать это в словах не мог, но понимал приблизительно так.
Отец материнской тревоги не заметил: он был на седьмом небе. Выпив
несколько рюмок в честь моего успеха, он стал в который раз вспоминать
славную историю нашего рода стеклодувов.
- Твой прадед к императорскому столу такой графин сделал, что, если
хочешь знать, царь только из его графина и желал пить. А царь толк в
красивом столе понимал. Графин тот вроде простенький был, но плыл по
скатертке как царевна-лебедь. Представляешь себе? Крышка-то была сделана в
виде плывущего лебедя, вставленного то ли в корону, то ли в кольцо ровных
волн - и так, и так можно было понимать. На прадеда еще все насели: мол,
надо делать на крышке графина двуглавого орла, не иначе. Как же так, чтобы
на царском столе - и не символика государства была! А прадед уперся. Я, мол,
лучше знаю, что тут подойдет. И вправду, знал! Царю, говорят, не без страха
прадедов набор показывали: графин и рюмки, мол, не велите казнить, ваше
величество, не захотел мастеровой государственную символику делать, чего с
дурака возьмешь... Но царь - тот сразу оценил. А какие твой прадед
пасхальные яйца делал! Он еще от прапрадеда перенял навык. Вот такое яйцо,
цельного стекла, а внутри него хошь церковка расписная, хошь травка
зеленая - колышется, если яйцо на свету поворачивать, хошь что. А еще,
бывало...
Я все эти рассказы знал наизусть и мог бы сам их пересказать, но слушал
будто впервые. Эту посиделку я до сих пор ярко помню: "гостиная" нашего
одноэтажного домика... Вся улица состояла из подобных нашему бревенчатых
домов с огородами и высокими сплошными заборами... Кружевные занавески на
окнах, за окнами - осенняя непроглядная тьма, печка жарко натоплена... Мы
продолжали жить больше "на дровах", хотя и до наших домиков добрался
централизованный газ, и газовая колонка была, а за год до этого отец сделал
настоящую ванную комнату с ванной... Старый, черно-белый еще, телевизор в