"Алексей Биргер. Нож великого летчика ("Седой и 'Три ботфорта'" #1)" - читать интересную книгу автора Я с трепетом взял нож в руки и повертел его, прежде, чем вынуть из
ножен. Надпись на ножнах была по французски. - Так он был француз? - спросил я. - Француз, - кивнула она. - Видишь, и газета французская. Да, пожелтелая газета была французской, и я, естественно, не стал к ней особенно приглядываться. Ведь я бы все равно ничего не понял. Так, взглянул на заголовок, на текст, и все. А стоило бы мне приглядеться! Ведь тогда бы я... Ладно, узнаете в свое время. И, что самое главное, нож занимал меня в тот момент намного больше газеты. Я аккуратно вынул его из ножен. Стоило поглядеть на его лезвие!.. - Да... - протянул я. - Это нож настоящего военного летчика... А, понимаю! До войны он был французским корреспондентом в Москве... - В Ленинграде, - поправила Мадлена Людвиговна. - И он не был здесь постоянно. Он приехал сделать серию репортажей. Впрочем, да, он, кажется, и в Москве побывал. Но мы-то с ним познакомились в Ленинграде. - ...Но, в основном, он был летчиком, - продолжил я. - И, когда началась война, он пошел воевать в "Нормандию-Неман" так?.. Помните ведь, что такое "Нормандия-Неман"? Это была эскадрилья целиком из французских летчиков, созданная в Советском Союзе. Знаменитая, в общем, эскадрилья. Мадлена Людвиговна открыла рот, будто собираясь что-то сказать, но я ей не дал. Меня понесло, и я выпалил: - А потом, в конце войны, он погиб, да? особенно Мадлена Людвиговна. - Да, - проговорила Мадлена Людвиговна. - Он погиб. Тут и слепому, и такому ничего не секущему во взрослой жизни мальчишке, как я, было ясно, что она до сих пор переживает его смерть, несмотря на то, что с конца войны прошло уже больше тридцати пяти лет. Я густо покраснел и мысленно выругал себя, что не сдержал вовремя свой язык. В этот момент мне опять - чуть ли не в третий или четвертый раз - послышалась отдаленная похоронная музыка, но тогда я решил, что это мне чудится, из-за всех этих разговоров. - Вот так, - Мадлена Людвиговна убрала газету назад в ящик серванта. - Можешь полюбоваться ножиком, пока ты здесь. - Пойду-ка я проглажу джинсы, - сказала Шарлота Евгеньевна. - Наверно, утюг уже совсем разогрелся, пыхтит. Она вышла, а я, опустясь в кресло, продолжал вертеть нож, разглядывая его со всех сторон и чуть ли не облизывая. Наверно, Гиз мог бы так смаковать сочную косточку. - Он говорил мне, что у этого ножа есть ещё одно замечательное свойство, - подала голос Мадлена Людвиговна. - У него так сделан центр тяжести, что, как его ни кинешь, он летит точно в цель. Но здесь этого, конечно, не попробуешь. - А как этот нож спас его в пустыне? - спросил я. - Насколько я поняла, он сумел вырезать подпорку и закрепить сломанное шасси настолько, чтобы можно было взлететь, а потом и приземлиться в нужном месте, - ответила Мадлена Людвиговна. - Но, может, я в чем-нибудь ошибаюсь. |
|
|