"Алексей Биргер. Нож великого летчика ("Седой и 'Три ботфорта'" #1)" - читать интересную книгу автора

Я с трепетом взял нож в руки и повертел его, прежде, чем вынуть из
ножен.
Надпись на ножнах была по французски.
- Так он был француз? - спросил я.
- Француз, - кивнула она. - Видишь, и газета французская.
Да, пожелтелая газета была французской, и я, естественно, не стал к
ней особенно приглядываться. Ведь я бы все равно ничего не понял. Так,
взглянул на заголовок, на текст, и все. А стоило бы мне приглядеться! Ведь
тогда бы я... Ладно, узнаете в свое время.
И, что самое главное, нож занимал меня в тот момент намного больше
газеты.
Я аккуратно вынул его из ножен. Стоило поглядеть на его лезвие!..
- Да... - протянул я. - Это нож настоящего военного летчика... А,
понимаю! До войны он был французским корреспондентом в Москве...
- В Ленинграде, - поправила Мадлена Людвиговна. - И он не был здесь
постоянно. Он приехал сделать серию репортажей. Впрочем, да, он, кажется, и
в Москве побывал. Но мы-то с ним познакомились в Ленинграде.
- ...Но, в основном, он был летчиком, - продолжил я. - И, когда
началась война, он пошел воевать в "Нормандию-Неман" так?..
Помните ведь, что такое "Нормандия-Неман"? Это была эскадрилья целиком
из французских летчиков, созданная в Советском Союзе. Знаменитая, в общем,
эскадрилья.
Мадлена Людвиговна открыла рот, будто собираясь что-то сказать, но я
ей не дал. Меня понесло, и я выпалил:
- А потом, в конце войны, он погиб, да?
Старушки переглянулись. Они мгновенно погрустнели и посерьезнели,
особенно Мадлена Людвиговна.
- Да, - проговорила Мадлена Людвиговна. - Он погиб.
Тут и слепому, и такому ничего не секущему во взрослой жизни
мальчишке, как я, было ясно, что она до сих пор переживает его смерть,
несмотря на то, что с конца войны прошло уже больше тридцати пяти лет. Я
густо покраснел и мысленно выругал себя, что не сдержал вовремя свой язык.
В этот момент мне опять - чуть ли не в третий или четвертый раз -
послышалась отдаленная похоронная музыка, но тогда я решил, что это мне
чудится, из-за всех этих разговоров.
- Вот так, - Мадлена Людвиговна убрала газету назад в ящик серванта. -
Можешь полюбоваться ножиком, пока ты здесь.
- Пойду-ка я проглажу джинсы, - сказала Шарлота Евгеньевна. - Наверно,
утюг уже совсем разогрелся, пыхтит.
Она вышла, а я, опустясь в кресло, продолжал вертеть нож, разглядывая
его со всех сторон и чуть ли не облизывая. Наверно, Гиз мог бы так
смаковать сочную косточку.
- Он говорил мне, что у этого ножа есть ещё одно замечательное
свойство, - подала голос Мадлена Людвиговна. - У него так сделан центр
тяжести, что, как его ни кинешь, он летит точно в цель. Но здесь этого,
конечно, не попробуешь.
- А как этот нож спас его в пустыне? - спросил я.
- Насколько я поняла, он сумел вырезать подпорку и закрепить сломанное
шасси настолько, чтобы можно было взлететь, а потом и приземлиться в нужном
месте, - ответила Мадлена Людвиговна. - Но, может, я в чем-нибудь ошибаюсь.