"Алексей Биргер. Нож великого летчика ("Седой и 'Три ботфорта'" #1)" - читать интересную книгу автора

свойствами. Или, еще, мечталось увидеть боксерский поединок настоящих
профессионалов, о профессиональном боксе тогда ходили легенды, которые, в
итоге, оказались намного красивее действительности. А может, это мы устали
ждать, и, когда спустя двадцать лет впервые увидели профессиональный бокс,
со всем его антуражем, то были уже не те. Словом, мы мечтали о распахнутом
мире, а на "черных рынках" мир немного приоткрывался, потому что туда
стекались товары со всего света, и можно было ходить и глазеть, и сами
слова "Это сделано в Малайзии", "Это сделано в Мексике" звучали совсем
иначе, чем сейчас. Сейчас мы, чаще всего, понимаем это только в одном
смысле: товар - барахло, который долго не проживет, а тогда даже потрогать
было приятно, потому что от одного прикосновения на твоих руках, казалось,
навеки остается колдовская пыль неимоверно далекой и неимоверно прекрасной
страны, будто радужная пыльца с крыльев бабочки.
Собственно, обо всем этом и писал Сент-Экзюпери - почему в те годы,
годы самых первых его изданий, в него так и влюбилась вся страна.
Разумеется, люди, предлагавшие нам все эти чудеса, были совсем не
похожи на волшебников. Они играли в свою игру - в игру, которые предлагали
условия нашей жизни, нашего существования, и не было бы этих игроков,
пришли бы другие, и игра эта была достаточно грязной, но грязь тоже входила
в правила. Точнее, правило было одно: делай, что хочешь и что можешь ради
того, чтобы получить несколько лишних монет. И основным атрибутом этой игры
были звенящие монетки и шелестящие бумажные деньги, их холодный неживой
блеск, их равнодушное позвякивание и шуршание в разных ладонях. Казалось,
что и в жилах тех, кто правили бал на "черных рынках", не кровь, а металл,
жидкий металл, наподобие перекатывающихся шариков ртути. И стальной блеск
был в их глазах, а потертые черные шляпы и кепки не первой свежести,
застегнутые черные пиджаки или (смотря по погоде) пальто напоминали
закрытые футляры дешевых кошельков из тусклой искусственной кожи. Нередко
от них можно было уловить запах перегара, и это тоже входило в условия
игры: холодный блеск монет преображался в холодный блеск бесцветных бутылок
водки. Эти люди обладали колоссальной изворотливостью. Они так и вились,
так и кружились вокруг каждого нового человека, и вечная ненадежность их
положения - сегодня ты здесь, а завтра в тюрьме за спекуляцию - и к тому
же, наверно, сама мелочность их бизнеса превращали их характеры в странную
смесь злости, наглости, и трусости, и все это было спаяно между собой,
переварено в единый сплав, если хотите, глумливым азартом нелегальных
сделок, сделок исподтишка и с оглядкой, и при этом с вечной мыслишкой, как
бы облапошить покупателя. Они бывали и назойливыми, и пугливыми, при первом
обвинении в мошенничестве они выставляли руки вперед ладонями: мол, вы не
так поняли, не надо шума, сейчас все уладим. Но в их глазах читалась
готовность, если шума будет слишком много или если покупателя "обули" на
такую сумму, что можно и рискнуть, начать орать, что их самих обидели... А
подвернется случай - и нанести удар ножом в спину. Их злили любые вопросы,
не касающиеся цены и качества. Один вопрос "А где вы это достали?" -
задаваемый всего лишь с намерением прикупить еще, если ещё можно достать -
доводил их чуть не до белого каления. "Где достали - там нет!" - вот самое
мягкое, что они могли ответить. Случалось, сделки заключались не на самом
"черном рынке", а в "более приятной" обстановке - в ближайшем
пивбаре-"стояке", где опилки на полу, как будто впитывают в себя пивной
угар, запах креветок, запах втихую добавленной в кружки с пивом водки и дым