"Алексей Биргер. Похоронное танго ("Богомол" #6)" - читать интересную книгу автора

пенсия была какая!.. Тоже все сгорело. Пятьсот рублей брежневскими - это не
полторы тысячи нынешних, на полторы тысячи не разгуляешься, так? Ты уж
прости...
- За что, дедушка?
- За все. За то, что только я один у тебя и есть. Да и то... Никакой.
Ты вот что... Ты дом продай. И побыстрее. Поняла? На этот дом отдельная
история завязана. Нельзя тебе к нему прикасаться, только мне можно было,
потому что... потому что... Нет, даже тебе не расскажу, почему. Но очень
тебя прошу, продай его, как только в наследство оформишь, чтобы моя душа
была спокойна.
- Хорошо, дедушка.
Старик вдруг беспокойно заерзал.
- А как ты думаешь, гореть моей душе в аду или нет?
- Что ты, дедушка! За что тебе гореть?..
- Сама знаешь, за что... - старик приподнялся на локтях. - Пластинку
поставь, а?
Внучка, ни слова не говоря, откинула крышку старого громоздкого
радиоприемника с затянутыми золотистой материей усилителями звука и в
деревянном корпусе - под этой крышкой было отделение для грампластинок - и
опустила иглу на пластинку, которая так и покоилась на вращающемся круге. В
последние три недели эту пластинку крутили бессчетное количество раз.

...И в даль туманную бегут года,
И так настойчиво и нежно кто-то
От жизни нас
уводит
навсегда!..

- поплыло голосом Вертинского "Палестинское танго".

...И в том краю где нет ни бурь ни битвы,
Где с неба льется золотая лень,
Еще поют какие-то молитвы,
Встречая радостный и светлый Божий день...

Старик жадно слушал, чуть приподнявшись на локтях - на большее его сил
не хватало. Он любил ритмы танго, и всегда ставил какое-нибудь танго после
работы, выпивая при этом стопку-другую. Чуть позже, достигнув высот в своем
ремесле, и оставшись к тому же единственным исполнителем на большую
область, он попросил, чтобы танго играло во время процедуры и заглушало
звук выстрела. Ему позволили. И теперь ему чудилось, что он опять при деле,
полон сил, что он идет по гулким длинным коридорам, и все посматривают на
него с испугом и уважением, а он уже чувствует пальцем курок.
А внучка, уйдя на кухню, плакала перед бумажной иконкой, прикнопленной
к стене, крестясь и бормоча ей самой придуманную молитву.
В мусорном ведре шуршала мышь: в это лето мыши стали добираться и до
последнего, пятого этажа их пятиэтажки. Внучка не обращала на мышь никакого
внимания.
Когда пластинка доиграла и, зашипев и щелкнув, отключилась игла, она
вернулась в комнату.