"Владимир Билль-Белоцерковский. Три бифштекса с приложением" - читать интересную книгу автора

напоминал он буйвола.
Выслушав боса, полисмен кивнул головой, подошел к Генри, слегка
постучал резиновой кубинкой по его голове. Генри открыл глаза. "Войдите", -
сказал он под оглушительный хохот присутствующих. Даже у полисмена
скривилось лицо, что означало улыбку, Тем не менее, по чисто формальным
соображениям он запустил свою широченную длань за Ворот арестованного и
поволок его к выходу.
- Не так страстно, начальник! Не так страстно! - задыхаясь, хрипел
Генри. - Я не убегу.
Широко открыв дверь перед Генри, официант с ехидной улыбкой на устах,
низко поклонился: "Гуд-бай, джетльмен!" - и нанес ему сзади довольно
чувствительный удар носком ботинка. Полисмен, открыв одной рукой дверцу
машины, другой, чуть приподняв Генри в воздух, с силой швырнул его внутрь.
- Напрасно вы, начальник, ведете себя так, - сказал Генри, усаживаясь
на скамью и потирая шею. - Это не вызывает к вам ни любви, ни уважения.
- Так полагается по уставу, - сопя и жуя, промычал полисмен, усаживаясь
против него. Он был настолько непривлекателен, что Генри поспешил закрыть
глаза.
Генри провел ночь в крохотной камере на деревянном полированном
топчане. Но, несмотря на это жесткое ложе, он спал так крепко, что
потребовалась грубая рука полисмена, чтобы пробудить его. Арестованный
чувствовал себя превосходно. Завтрак, который состоял из чашки горького и
пустого кофе с кусочком белого хлеба, еще приподнял его настроение.
- Какая трогательная заботливость! - бормотал он, глотая кофе.
На той же машине, сопровождаемый тем же полисменом, арестованный
доставлен был в помещение суда. В приемной Генри застал других арестованных.
Прибывали новые. Это были вое "мелкие дела": шоферы, нарушившие правила езды
по городу, драчуны с синяками на лицах, мелкие воришки, карманщики, нищие,
проститутки. Судя по тому, как быстро в зале суда решались "дела", можно
было заключить, что судья обладал большим опытом. Но вот дошла очередь и до
Генри. Он вошел в зал суда. За перегородкой, на заднем плане, находился
судья, его секретарь и знакомый Генри бос ресторана. Последний, повидимому,
вошел сюда с другого входа. Скамьи для публики были пусты. Судья с трубкой в
зубах сидел в кресле, положив, как настоящий янки, ноги на стол. Первое, что
бросилось в глаза Генри, - это жизнерадостное, румяное лицо судьи. Генри с
первого взгляда определил, что судья питается неплохо.
Черные, гладко причесанные волосы судьи блестели. Черные лукавые, или,
вернее, жуликоватые, глаза его искрились веселым смехом. Широкая улыбка
подкупала своим добродушием. Казалось, что судье не сиделось на месте от
избытка жизни. Трубка так и скакала у него из одного угла рта в другой.
Правой рукой он жонглировал деревянным молотком, заменявшим в Соединенных
Штатах председательский звонок.
При виде Генри судья выплюнул трубку, сбросил со стола ноги и,
приветливо взмахнув молотком, словно своему старому приятелю, воскликнул: -
Алло!
Приветствие и добродушная улыбка поразили Генри. Это так не
соответствовало полицейскому уставу.
...Началось "дело". Бос приподнял вверх руку, что означало присягу.
Говорил он коротко, но с таким негодованием и делал такие страшные глаза,
точно подсудимый совершил тягчайшее преступление и заслуживал смертной казни