"Владимир Билль-Белоцерковский. Старый Чили " - читать интересную книгу автора

- Ганс, - послышался его тихий голос, - сделай одолжение, уходи отсюда,
пока не поздно. - Старик сказал это спокойным тоном, но так убедительно, что
Ганс, фальшиво усмехнувшись, попятился, - даже он не мог ослушаться старого
Чили.
- Мне здесь и делать нечего, - пробормотал он. - Я только оставлю свой
пиджак. - И, чтобы скрыть, что струсил, он, сверкнув глазами, добавил: -
Ваше счастье, что я на вахте... - Хлопнув дверью, он исчез...

...Яркая луна взошла над Средиземным морем. Небо и море окрасились в
мягкие темно-синие цвета. Воздух был так чист и ясен, что казалось, луна
медленно плывет между небом и морем. Налетавший временами с берегов Сицилии
ветерок приносил с собой аромат трав и цветов. Луна до самого горизонта
раскинула сверкающую серебристую дорожку по темносиней глади моря, и на эту
дорожку под тихий шопот вод, осторожно вступило наше судно. Когда стоишь на
вахте один-на-один с красотой и величием природы, испытываешь какую-то
сладкую грусть. Ни о чем не хочется думать, ничего не хочется знать - ты
слился с природой, растворился в ней. Забыт твой подневольный труд и
невзгоды... Мозг и сердце отдыхают. В такие минуты открывается вся красота и
радость жизни.
Кочегар-неаполитанец поднялся на палубу и заиграл на своей цитре.
Полились нежные, серебристые звуки. Аккомпанируя себе, он запел приятным
тенором. Из кубрика вышли люди и уселись вокруг него.
Многие из нас не знали итальянского языка, на котором пел кочегар, но
песнь его и без слов была понятна. Кочегар пел о любви, хорошей и чистой,
как этот воздух, как эта ночь. Звуки] цитры вызывали самые сокровенные
чувства и желания. Мысли тянулись к родным, друзьям, к родине. Замерла
палуба. Замер рулевой на мостике. Замерли луна, море, воздух, - все
замерло... Казалось, судно приостановило свой ход...
На бак медленно поднялся Чили и бесшумно опустился на бухту канатов. Он
был неподвижен, и при свете луны его лицо казалось как бы отлитым из яркой
меди. Боясь упустить хотя бы один звук песни, мы молчали.
- Хорошо! - задумчиво произнес Чили, когда песня кончилась, и протяжно
вздохнул.
- Чили, у тебя в жизни была тяжелая история? - спросил я. - Расскажи.
Чили вздрогнул.
- Что же, - подумав, произнес он. - Рассказать?... Можно. Тебе это
полезно будет послушать. Да... Дело было в Сан-Франциско. Я женился на
молодой, очень хорошенькой работнице - итальянке Мэри. Ей было девятнадцать
лет. Мать ее прибыла в Америку в поисках счастья. От этого "счастья" она
скоро померла. Мэри вязала дамские сумочки, - тогда была мода на сумочки
ручной работы, - но зарабатывала она очень мало.
Хозяин не имел своего предприятия. Заказы он давал на дом. И шелк, из
которого делались сумочки, работницы должны были покупать на свой заработок,
который был ничтожен. Как видишь, для хозяина это предприятие было очень
выгодно. Мэри едва-едва хватало на жизнь, а тут еще ей пришлось и меня
кормить.
Я остался без работы. Профессия моряка на суше мало применима, а мне
очень не хотелось уйти в море и оставить Мэри, да и ей не хотелось отпускать
меня. Мы крепко любили друг друга. Она была очень мила, и особенно
привлекательны были рот и ямочки на подбородке. В ее глазах было что-то