"Владимир Билль-Белоцерковский. Старый Чили " - читать интересную книгу автора - Ганс, - послышался его тихий голос, - сделай одолжение, уходи отсюда,
пока не поздно. - Старик сказал это спокойным тоном, но так убедительно, что Ганс, фальшиво усмехнувшись, попятился, - даже он не мог ослушаться старого Чили. - Мне здесь и делать нечего, - пробормотал он. - Я только оставлю свой пиджак. - И, чтобы скрыть, что струсил, он, сверкнув глазами, добавил: - Ваше счастье, что я на вахте... - Хлопнув дверью, он исчез... ...Яркая луна взошла над Средиземным морем. Небо и море окрасились в мягкие темно-синие цвета. Воздух был так чист и ясен, что казалось, луна медленно плывет между небом и морем. Налетавший временами с берегов Сицилии ветерок приносил с собой аромат трав и цветов. Луна до самого горизонта раскинула сверкающую серебристую дорожку по темносиней глади моря, и на эту дорожку под тихий шопот вод, осторожно вступило наше судно. Когда стоишь на вахте один-на-один с красотой и величием природы, испытываешь какую-то сладкую грусть. Ни о чем не хочется думать, ничего не хочется знать - ты слился с природой, растворился в ней. Забыт твой подневольный труд и невзгоды... Мозг и сердце отдыхают. В такие минуты открывается вся красота и радость жизни. Кочегар-неаполитанец поднялся на палубу и заиграл на своей цитре. Полились нежные, серебристые звуки. Аккомпанируя себе, он запел приятным тенором. Из кубрика вышли люди и уселись вокруг него. Многие из нас не знали итальянского языка, на котором пел кочегар, но песнь его и без слов была понятна. Кочегар пел о любви, хорошей и чистой, как этот воздух, как эта ночь. Звуки] цитры вызывали самые сокровенные палуба. Замер рулевой на мостике. Замерли луна, море, воздух, - все замерло... Казалось, судно приостановило свой ход... На бак медленно поднялся Чили и бесшумно опустился на бухту канатов. Он был неподвижен, и при свете луны его лицо казалось как бы отлитым из яркой меди. Боясь упустить хотя бы один звук песни, мы молчали. - Хорошо! - задумчиво произнес Чили, когда песня кончилась, и протяжно вздохнул. - Чили, у тебя в жизни была тяжелая история? - спросил я. - Расскажи. Чили вздрогнул. - Что же, - подумав, произнес он. - Рассказать?... Можно. Тебе это полезно будет послушать. Да... Дело было в Сан-Франциско. Я женился на молодой, очень хорошенькой работнице - итальянке Мэри. Ей было девятнадцать лет. Мать ее прибыла в Америку в поисках счастья. От этого "счастья" она скоро померла. Мэри вязала дамские сумочки, - тогда была мода на сумочки ручной работы, - но зарабатывала она очень мало. Хозяин не имел своего предприятия. Заказы он давал на дом. И шелк, из которого делались сумочки, работницы должны были покупать на свой заработок, который был ничтожен. Как видишь, для хозяина это предприятие было очень выгодно. Мэри едва-едва хватало на жизнь, а тут еще ей пришлось и меня кормить. Я остался без работы. Профессия моряка на суше мало применима, а мне очень не хотелось уйти в море и оставить Мэри, да и ей не хотелось отпускать меня. Мы крепко любили друг друга. Она была очень мила, и особенно привлекательны были рот и ямочки на подбородке. В ее глазах было что-то |
|
|