"Владимир Билль-Белоцерковский. Дикий рейс " - читать интересную книгу автора

- Ты почему молчишь, когда тебя боцман зовет? - сурово спросил
штурман. - Ты знаешь, чем это пахнет?
Я объяснил ему суть наших раздоров.
- Ладно, - недовольно нахмурился он и, обратившись к боцману, велел
называть меня по имени. Боцман подчинился приказу штурмана. Но дорого
обошлась мне эта победа.
Пароход, как взбесившийся конь, становится на дыбы и стремглав с
оглушительным плеском и шумом ныряет в клокочущий океан. Палуба покрылась
водой. По ней плывет оторвавшаяся бочка. Боцман велит мне выловить ее.
- Стоит ли из-за дрянной бочки барахтаться в холодной воде?! - возражаю
я.
- Не разговаривать!
В этот момент на спардеке показался капитан. Боцман что-то говорит ему,
указывая на меня. Резко повернувшись, капитан категорическим жестом
указывает мне на бочку. Стиснув зубы, я бросаюсь в воду. Чтобы меня самого
не смыло за борт, я хватаюсь за что попало. Но бочка круглая, она ускользает
из моих рук и уплывает за борт. Измученный, задыхающийся, я поднимаюсь на
палубу. Бочка за бортом. Капитан, глядя на меня, произносит: "Ол-райт!!" Но
это звучит как угроза. На лице боцмана снова появляется волчья усмешка.
Боцман заставляет меня чаще других мыть стены кают известковой паклей,
смоченной в растворе каустика. От каустика, известки и ветра до крови
трескаются руки. И всякий раз, когда опускаешь руку в ведро с каустиковой
водой, кажется, будто опускаешь ее в кипяток. Боцман заставляет меня
отбивать и отчищать ржавчину с железной палубы стоя, согнувшись в три
погибели. И торопит, торопит. Другим разрешается сидеть во время этой
работы, а мне запрещено. После двух часов такой работы лицо наливается
кровью и кажется, что вот-вот лопнут сосуды. Вместо "русс" я слышу теперь
свое имя или "русский", но произносится это с подчеркнутой насмешкой. Работы
на английском судне и без того много, но боцман ухитряется нагружать меня
сверх предела. Чем дальше в океан, тем больше издевается боцман. Самую
тяжелую, грязную и противную работу он оставляет для меня. Крики и
понукания: "Коман! Коман!" - действуют на меня, как удар бича... К концу
вахты я дышу, как загнанная лошадь... Питер смотрит на меня участливо и
уступает мне первому мешок с охлажденной водой... Я пью жадно и долго.
- Этак он тебя совсем заездит, - участливо говорит Питер.
- А ты не гони, - советует мне Франсуа, хмуря густые черные брови. - Не
бегай... Работай обыкновенным темпом.
- Правильно! - горячо подхватывает Питер.
- И чего это он, собственно, к тебе пристал?
- Не понимаю, - удивляется Франсуа.
- Должно, глаза ему твои не нравятся, - смеется швед.
Я слушаюсь советов, не гоню, но это бесит боцмана. Он неистово
ругается. Меня вызывают к штурману. Никакие доводы и оправдания не убеждают
штурмана. Свирепо распекая меня, он угрожает:
- Каждое заявление боцмана - вычет из твоего жалования. Если и это не
подействует, мы поставим на твоей матросской книжке черную печать, и ни один
капитан не возьмет тебя к себе на судно. Понятно?
Я ухожу, как побитый. Бесконечен наш путь... Мы не прошли еще и
четверти рейса...
Душно, как только может быть в тропиках. Я уже отбыл на руле свои два