"Дмитрий Биленкин. Откуда он?" - читать интересную книгу автора

детская коляска, слышался сердитый женский голос: "Васька-а! Не кидай
камни в нашего петуха - уши оборву!" Это был привычный мир, в котором не
найти места чудесам. Я протянул руку к луковичке, и ее створки снова
распахнулись.
- Степан Кузьмич, что это такое?
- А вы не знаете?
- Нет, я же не ботаник. Почему оно раскрывается да еще щелкает?
- Стручки акации, когда созревают, тоже щелкают - не велико диво.
- А полумесяц? Поворачивается, прячется...
- Полумесяц, полумесяц! - с видимым раздражением ответил Степан
Кузьмин. - Что особенного в полумесяце? Росянка вот мух заглатывает, и то
никто не удивляется. А насыпьте росянке опилок, думаете, она будет их
есть? Как бы не так. Я вот другое думаю: какой шутник подкинул в семена
моих ноготков семечко этого фиолетового урода?.. Позор ведь на мою голову!
Узнают, чего доброго, соседи, так засмеют: сеял, мол, Степан Кузьмич,
репу, а вырос у него арбуз! А я, главное, и не знаю, что это такое
выросло.
"А может быть, это какое-нибудь экзотическое растение?" - вертелся у
меня на языке вопрос. Но я вспомнил о карликовых криптомериях японцев, о
семье тюльпанов, рожденной упорным трудом многих поколений голландцев, о
десятках тысяч различных сортов цветов, выведенных за века армией
цветоводов во всех странах мира, и промолчал. Кто знает, может быть, в
Копенгагене этим "экзотическим" растением обсаживают бордюры газонов?
- Так вот о чем я хочу вас спросить, - прервал мои размышления Мизгин,
- нет ли случайно среди ваших знакомых ученого, который знал бы цветы! А
то прямо не знаю, что с ним и делать, - выполоть как сорняк, или оно,
может быть, на что-нибудь годится... Цвет-то великолепный.
Я ответил, что знаю нужного Степану Кузьмичу ученого.
Старик обрадовался.
- Вот хорошо! Вы сманите его по-приятельски к себе на воскресенье
отдохнуть. Скажите, воздух хороший, купанье, клубника. Приедет - тут уже
его легко будет завернуть ко мне.
Меня задержали кое-какие дела, и в Москву я попал лишь двадцать
шестого. Юрьева я застал в университете.
Юрьев - биофизик. Он окончил в свое время Тимирязевскую академию, а
потом заочно физико-математический факультет университета, так как считал,
что биолог без глубокого знания физики - неуч. Я не встречал человека
более влюбленного в точность математического анализа и физического
эксперимента.
Юрьев работал, когда я вошел. Перед ним на столе ворохом лежали
какие-то фотографии и диаграммы. Он изучал в то время, если не ошибаюсь,
вопросы, связанные с коллоидной формой переноса растениями минеральных
веществ. Мой рассказ, достаточно сбивчивый, он слушал рассеянно. Но когда
я коснулся эпизода с серебряным полумесяцем, он перестал перебирать
фотографии и, сняв четырехугольное пенсне, стал машинально растирать
пальцем красные вмятины дужки на переносице.
- Вот что, - сказал он, когда я кончил. - Сегодня в шесть у меня доклад
в Московском обществе испытателей природы. Завтра утром я читаю лекцию. В
два совещание кафедры, вечером я должен консультировать дипломников. Меня
заинтересовал ваш цветок, поэтому дипломников я перенесу на послезавтра и