"Дмитрий Биленкин. Покушение на историю" - читать интересную книгу автора

покарать злодеев! А в книге, которую Чук и Гек читали и перечитывали, были
злодеи и были несчастные. Например, их сверстница, душевная и светлая
девочка. Когда ухмыляющийся насильник захлестывал на ее шее ременную
петлю, выдирая серьги, и волок за собой как рабыню, а она тщетно взывала к
милосердию... Сам бы шуганул эту батыевскую саранчу. Хватило бы двух-трех
каскадных молний, чтобы вся орда с визгом умчалась в свои пределы.
Что касается молний или даже простого аннигилятора, тут Чук и Гек
проявили благоразумие. А примитивный хроноскаф они сладили. И ринулись
восстанавливать справедливость.
Их старт был, само собой, немедленно засечен. И меня срочно отправили
по следам Чука и Гека. Не расспрашивайте, как выглядит стан Батыя: мне
было не до того. Я действовал как автомат.
Лагерь весьма и весьма благоухал, но я и о вони забыл, ведь она ничему
не мешала и ничему не способствовала. То, что я видел, меня не слишком
интересовало: юрты, повозки, костры, стреноженные кони, походные казаны,
дремлющие верблюды, фигуры редких дозорных, какие-то бесконечные бараны -
все было лишь рельефом местности, которую я пересекал, препятствием либо,
напротив, укрытием. Не думайте, будто ночные очки дают полное
преимущество. Конечно, они позволяют передвигаться быстро, бесшумно и
скрытно: ты всегда видишь врага. Но попробуй сообрази, где ты погружен в
непроглядный мрак, а где тебя высветит отблеск костра. Кто-то может выйти
из юрты, кони, того и гляди, шарахнутся... А обозные псы? Конечно, лагерь
многолюден, собаки привыкли, что по нему шастают даже ночью, и на
прохожего брешут лениво. Надо, однако, знать, как идти, чтобы не вызвать
переполох. А мне следовало спешить - беглецы меня основательно опережали.
Шли они ловко, хоть принимай их в хроноразведчики. Я до последней
минуты не верил, что они хотят прикончить Батыя. Но, с другой стороны,
зачем же еще они здесь? Холодная ярость владела мной. Рыцари-сопляки!
Погибнет Батый - изменится история. Реальная, чтоб вы знали. Да, уцелеют
миллионы замученных и убитых, не будет спаленных от Волги до Адриатики
городов и сел, кнут не иссечет спины детей и женщин, русские земли не
подвергнутся многовековому разбою, горя убавится, не нужны будут кровавые
усилия, чтобы выбиться из-под гнета и догонять другие народы Европы.
Прекрасно и замечательно. Только мировая история пойдет другим путем.
А каким - неизвестно. Не подправить ли походя земную орбиту, авось
климат смягчится? История могла быть лучше, чем она есть, но что сбылось,
то свершилось. Чем поправка аукнется, к чему приведет?
В конце двадцатого века малейший перекос событий мог погубить
человечество. И даже раньше. Если бы физические исследования ускорились
всего на несколько лет, то у нацистов, возможно, оказалась бы атомная
бомба, и страшно подумать, чем бы это обернулось для мира. Как сузилась
тогда дорога, по какому краю, над какой бездной пошла! Скрип мела,
выводящего на доске формулу, а в ней, быть может, приговор человечеству. И
с той поры не мифические атланты держат на плечах мир, ответственность
легла на ученых, на политиков, а ныне вот уже на мальчишек...
Легко научить их изобретательству, трудно всему остальному. Свойства
возраста неизменны. По-взрослому рассудительные, тишайше благоразумные,
все наперед рассчитывающие подростки - немыслимо! А если мыслимо, то
ужасно. Оставалось надеяться, что с моим вмешательством - или без него -
их предприятие не удастся. Если же удастся, то ханы не перегрызутся и все