"Дмитрий Биленкин. Лицо в толпе (Авт.сб. "Лицо в толпе")" - читать интересную книгу автора

и не будет.
- Можете допить и мой, - наконец проговорил чужак. - Земной кофе, сами
понимаете, не для меня.
Говорил он четко и правильно, но то была правильность дикторской речи.
Очевидно, языку (языкам?) он обучался, слушая наши передачи.
- Спасибо, вы очень любезны, - пробормотал я, едва подавив нервный
смешок, ибо светский разговор в таких обстоятельствах был более чем
комичен. - Надеюсь, вы на меня не в претензии?..
- Что случилось, того изменить нельзя, надо использовать последствия.
Мне еще никогда не доводилось вот так беседовать с другими разумными.
- А они были? Наш мир не первый?
- Надеюсь, и не последний. Но это ничего не значит. Ни для вас, ни для
нас, вообще ни для кого.
Слова пришельца были темны, при этом странно изменилось выражение его
глаз. То есть, конечно, не глаз - человеческих глаз, как и самого лица,
наверное, не было. Но ведь что-то было, что-то смотрело сквозь их
имитацию? В глубине его взгляда мне почудилась тень тоски или усталости.
- Расскажите о главном в себе, - внезапно проговорил он. - В чем
человек видит смысл своей жизни?
Я судорожно глотнул воздух. Ничего себе! Таким вопросом можно кого
угодно сбить с ног. Недаром его избегают в разговорах, хотя редкий ум
мучительно не задумывается над ним.
- Видите ли, - промямлил я. - Боюсь, я сейчас не в том состоянии...
- Потому и спрашиваю. Нормальное состояние разума - труд мысли. Это
занятие я вам и предложил.
Бесподобная логика, что тут скажешь...
- Но я не философ! Это очень сложный вопрос!
- Простые и мелкие меня не интересуют. Книжные знания я без вас
извлеку, меня интересует ответ человека, то есть ваш собственный. Не
хотите - расстанемся.
- Нет-нет! Хотя... Хорошо, хорошо, я согласен. Согласен, если и вы
ответите на тот же вопрос.
- Что справедливо, то и логично. Видите, мой вопрос уже привел вас в
нормальное состояние.
Как бы не так! Все-таки он плохо знал человека. Но деваться было
некуда, волнуясь и запинаясь, я начал говорить. То была отчаянная попытка
выразить истину, которая не давалась мне самому (и только ли мне?). Моя
мысль изнемогала, точно на дыбе. Вдобавок... Господи, кому я все это
говорю?! Пришельцу, отвечал разум, а зрение отказывалось верить, столь
зауряден был его псевдочеловеческий облик. Переводя дыхание, я мельком
видел улицу, такую обычную, людей, таких несомненных, но стоило снова
взглянуть на собеседника, как то и другое делалось нереальным. Ощущение
безмерной ответственности парализовало меня. На столик слетел пожелтелый
лист, мои пальцы ухватились за него, как за спасительный якорек.
Не могу вспомнить, что я говорил и что в итоге сказал. Тот, кому я
говорил, сидел с прежним, будто бы безучастным видом, и меня оглушил вид
мухи, которая лениво кружила над его головой, словно у нее не было
сомнений насчет человеческой природы данного объекта ее внимания.
- В общем, все одно и то же под всеми звездами, - наконец проговорил он
как бы с сожалением. - Поразительно, сколь разнообразны миры и до чего же