"Дмитрий Биленкин. Уходящих - прости (Авт.сб. "Лицо в толпе")" - читать интересную книгу автора

неземного хора и потребовал не забивать помещение всякой дрянью, на что
Варлен Стронгин, как всегда, ответил пожатием плеч, - мол, а куда?
Действительно, иного места для образцов, пока их не разложишь по
стеллажам, в нашей лаборатории, заодно общей комнате, не было. Кениг
что-то пробурчал, тем дело и кончилось. Мы, в общем, неплохо ладили,
подозреваю, что причиной был не только покладистый характер всех троих;
неловко конфликтовать при постороннем, а мой Малютка для остальных был
все-таки немножечко чужаком, которому не скажешь "брысь!", но и
препираться с ним, как с человеком, тоже не будешь.
- Пойду сготовлю обед, - сказал я, вставая. - Лют, зафиксируй партию,
потом доиграем.
Фраза "я сготовлю обед" - это так, для проформы, ибо разогреть
концентраты и выложить их на тарелки - дело одной минуты. Мы уселись за
стол, и, когда первый голод был утолен, Кениг по своему обыкновению
осведомился у Стронгина, не нашел ли тот шестипалый отпечаток босой ноги
инопланетянина. Варлен невозмутимо проигнорировал праздный вопрос. Тогда я
спросил, не помешала ли ему буря.
- Буря как буря, я успел обнаружить редкостную ассоциацию, - Варлен
слегка оживился, он всегда оживлялся, когда речь заходила о деле. -
Поразительный парагенезис: касситерит вместе с хромитом, представляете?
Я попробовал представить, но ничего не получилось, слишком скудны мои
познания в минералогии. Тем не менее я изобразил подобающее удивление.
- Да, да, - подтвердил Варлен. - Именно так! Замечательная планета.
- Ассоциации, парагенезис... - задумчиво сказал Кениг. - Раньше люди
искали простые, всем понятные вещи. Алмазы, золото, серебро и прочие
клады. А теперь что? За алмазом Варлен и не нагнется.
- Неверно, нагнусь. Там могут быть интересные газопузырьковые включения
и вообще нужен материал для сравнений.
- Вот-вот, я и говорю, сплошная проза.
- Вроде твоих атмосфериков.
- Ну, это как сказать... Кстати, о поэзии. Как вы оцените такую строфу:
"Гремящей медью стал сну уподобленный нарвал!"
- Ты начал писать стихи? - Варлен даже перестал жевать.
- Это неважно, чьи стихи, важно, какие они. Рифма-то: стал - нарвал! И
не какой-нибудь, а "сну уподобленный".
- Что-то в этом есть, - согласился я. - Откуда сие?
- Оттуда, - Кениг мотнул головой в сторону окна, где сгущалась темь. -
Записано под диктовку.
- Чью?
- В том-то и дело! Это не моя строчка, вообще ничья, разве что один
варленовский камешек объяснялся в любви другому. Э-то атмосферики.
Откинувшись, Кениг удовлетворенно обозрел наши слегка озадаченные
физиономии.
- Не смешно, - сказал наконец Варлен.
- А я не говорю, что смешно. Вам доложен простой, естественный научный
факт. Что смотрите на меня, как кибер на "Мадонну" Рафаэля? Порою ловятся
весьма упорядоченные группы сигналов, прямо-таки радиопередачи, я для
очистки совести всякий раз пытаюсь их декодировать, и вот, пожалуйста,
сегодня вышло: "Гремящей медью стал сну уподобленный нарвал!" Остальное,
разумеется, было бессмыслицей.