"Дмитрий Биленкин. Ничего, кроме льда" - читать интересную книгу автора

что получится.
Годилась не всякая звезда. Более того, в пределах, которые были
доступны нам, всем условиям отвечала всего одна звезда. Туда мы и
отправились.
Верю, что фантастические описания межзвездного полета в книгах прошлого
века, заставляли взволнованно биться не только мальчишеские сердца. Мне
очень не хочется, чтобы мои свидетельства были восприняты как развенчания
романтики вообще, но правда есть правда: трудно придумать что-нибудь более
скучное, чем межзвездный полет.
Судите сами. Если вы наблюдательны, то, верно, заметили, что любое
скольжение по привычной колее сливает дни в серый прочерк. Ведь хорошо
запоминается то, что резко отличается от жизненного фона, и совершенно
неважно, где это происходит - дома или в звездолете. Только в звездолете
все гораздо монотонней, потому что неожиданные зрелища возникают за
иллюминаторами реже, чем за окнами квартиры, а случайных встреч и новых
лиц на корабле не может быть вовсе. Поэтому месяцы, проведенные вне
анабиоза, были весьма томительными.
Для литератора или психолога тут, конечно, нашлось бы много
интересного. Например, повальное увлечение играми, которое захватило даже
Тимерина - создателя теории Проекта, тогда как на Земле за этим аскетом
науки никогда не водилось ничего подобного. Почти у каждого возникли свои,
впрочем, безобидные чудачества. Я, к своему удивлению, увлекся
нумизматикой, обнаружив, что даже мысленное коллекционирование старинных
кружков меди, серебра и золота таит в себе неизъяснимую прелесть. А
поскольку книг по нумизматике на корабле не было, то знаете, что я делал?
Вы, должно быть, не поверите, я сам себе плохо верю: я вылавливал со
страниц романов и энциклопедий всякое упоминание о тех или иных монетах,
их признаках, размере, облике аверса и реверса! Никогда не думал, что
слова "тетрадрахма с афинской совой" или "рубль царя Константина" могут
звучать такой музыкой...
Но в сторону это. Пора перейти к единственному нашему приключению,
которое внешне совсем не похоже на приключение, не имеет никаких его
атрибутов, кроме единственного - неожиданности.
Звезда, к которой мы летели, до сих пор настолько не имела значения,
что значилась просто под порядковым номером каталога. Перед отбытием
кто-то предложил дать ей имя, но предложение было отвергнуто, хотя никто
не мог внятно объяснить почему. Подозреваю, что здесь работал отзвук
древних суеверий. Нейтрально назвать звезду вроде бы нет смысла, а
назовешь какой-нибудь Надеждой... Нет, лучше оставить как есть.
Все, однако, развивается по своим законам, и, поскольку ни один
нормальный человек не будет десять раз в день повторять невразумительный
набор цифр, звезда как-то само собой стала Безымянной.
В ее системе нам предстояла обширная работа. Нужно было вывести на
звездоцентрическую орбиту лазерные генераторы; стабилизировать и настроить
измерительную аппаратуру; собрать множество всяких предварительных данных;
наконец, запустить - но это уже в последний момент - автомат-разведчик,
который должен был скользнуть в пространственно-временной тоннель. И еще
предстояла сотня других дел.
Среди них было и обследование планет Безымянной. Всего их было четыре.
Два газовых гиганта типа Юпитера не вызывали особых эмоций, поскольку на