"Дмитрий Биленкин. Однажды ночью" - читать интересную книгу автора

Все, с чем лошадь сталкивалась в жизни, давно обрело свое место и
значение. Прежде всего и важнее всего были такие же, как она сама, лошади.
Затем шли люди, существа почти столь же важные, но не такие понятные и
близкие. Особо существовали машины, то шумные, то тихие, иногда
неподвижные, иногда стремительно бегущие; последние часто оказывались
источником беспокойства, порой даже опасности. Все они оставались для
лошади безликими, но значили больше, чем деревья, камни или птицы. Отчего
все было так, как оно было, и делилось таким образом, - этот вопрос не
мучил лошадь. Внешняя жизнь была данностью, к которой следовало
приспособиться, - вот и все, ничего сложного.
Первым побуждением лошади, когда она обнаружила во дворе присутствие
незнакомой движущейся машины, было желание уйти. Оно, однако, сменилось
другим, едва лошадь разобрала, что машина странно похожа на человека тем,
что двунога и держится прямо. Возникло знакомое, острое и волнующее
противоречие, когда одна часть сознания тревожно напоминала, что все
непонятное таит в себе угрозу, а другая терзалась любопытством - что же
это такое суетится во дворе? Конечно, лошади было невдомек, что это
сработал древний, более древний, чем сами лошади, инстинкт эволюции,
повелевающий опознать новое, даже если это сопряжено с риском, - ведь
только так и можно приспособиться, следовательно, выжить в изменчивых
условиях.
Машина во дворе тоже заметила лошадь и тоже замерла. Казалось, обоих,
подобно току, соединил взаимный вопрос: кто ты?
На лошадь смотрело заведомо чуждое ей существо - экспериментальный
робот-уборщик. Его присутствие там, где все имело вид старины, можно было
счесть безвкусной шуткой или, наоборот, особым изыском. Дело, однако,
обстояло проще. Уборка двора - занятие весьма трудоемкое и неблагодарное;
значит, именно тут уместней всего подвергнуть экзамену устройство, которое
призвано везде и всюду избавить человека от хлопотных забот. Действовало
оно, чтобы не портить антураж, только ночью.
Путь техники вообще причудлив. Первые интеллектуальные автоматы чаще
применялись в космосе, чем на Земле, в науке чаще, чем на производстве, то
есть там, где вроде бы больше всего и прежде всего нужен человеческий ум.
Но именно так протекала эволюция кибернетических автоматов, прежде чем
удалось приспособить одного из них к работе, которая на первый взгляд не
требовала никакого интеллекта. Но, как ни парадоксально, такая работа
оказалась по силам лишь потомкам космических роботов, поскольку она была
сопряжена с разносторонними действиями и самостоятельными оценками, -
ведь, чтобы поднять, скажем, окурок и оставить в покое лежащий рядом
камешек, мало одной только, пусть самой сложной, программы поступков. Тем
более что иногда нужно поднять и камешек, если это, например, кусочек
шлака, вовсе неуместный на сельском дворе.
Робот, глядя на лошадь, не испытывал никаких опасений, так как чувство
страха в него не было вложено. Зато импульс, который человек называет
любознательностью, был ему присущ, поскольку выполняемая им работа
требовала навыков самообучения, а самообучение невозможно без
любознательности. Если бы первой роботу встретилась кошка, то вопрос "А
что это такое?" относился бы к кошке, ибо люди не посчитали нужным дать
ему понятие о животных. Но так вышло, что первой он встретил лошадь.
Возник же вопрос потому, что лошадь отличалась и от людей, и от предметов,