"Дмитрий Биленкин. Случай на Ганимеде" - читать интересную книгу авторапамяти этот человек с его страстным и, однако, холодным блеском глаз,
непреклонный, охваченный беспощадной решимостью. - Что ж, я отвечу, - зазвучавший в тишине голос Акмолаева был бесстрастен. - Вы не в пустыне, мой милый. Кроме законов юридических, существуют законы нравственные. Если это вам ничего не говорит, то мне вас жаль. Это все. - Значит, запрет остается в силе. - Ничто другое вас не интересует? - Ничто другое в данный момент не имеет значения. Запрет остается в силе? - Да. - Тогда прощайте. Незнакомец круто повернулся и почти выбежал. Анджей ринулся за ним, но нагнал лишь в конце коридора. - Постойте, можно вас спросить? Взгляд светлых и яростных глаз будто ударил Анджея. - Да? - Я... - Анджей растерялся, что для него было редкостью. - Там, в кабинете, я, видите ли, слышал... - И что же? - Ничего, - Анджей внезапно озлился. - К тому, кто не хочет, я не навязываюсь с расспросами. Мгновение казалось, что смысл слов так и не дошел до сознания незнакомца, что он вот-вот отстранит журналиста с пути и тут же забудет о его существовании. Однако в выражении его лица что-то изменилось. всем судит, ни в чем не участвуя? Уж не хотите ли вы сказать, что вы мой сторонник? - А разве мир делится на ваших сторонников и ваших противников? - Сейчас да, потому что от этого зависит судьба тех, на Ганимеде. - Не зная, в чем дело, я не могу быть ничьим сторонником. - А узнав суть дела, вы станете? - Не обязательно стану, не обязательно вашим союзником, но без этого я уж заведомо не смогу занять никакой позиции. - Откровенно! Что ж, дороги любые усилия... Для начала такой вопрос: почему врач, постоянно имея контакт с больными, сам заражается редко? - Меры предосторожности, очевидно. - А когда врач не знал этих мер? В средневековье? Так как же? - Но разве какая-нибудь чума больше щадила врачей? - Да! Это не домыслы - статистика. Ответом, почему так происходит, может служить знаменитый казус с доктором Петтенкофером. - Простите? - Петтенкофер - научный враг великого Коха. Когда последний открыл возбудителей холеры, то Петтенкофер с профессорским упрямством, которое может соперничать только с ослиным, твердил, что все это вздор. Чтобы окончательно посрамить Коха, он демонстративно выпил культуру самых свирепых вибрионов. И, представьте, его даже не стошнило! Этот случай до сих пор вызывает изумление, а ответ прост. Петтенкофер не заболел потому, что не верил в возможность болезни! Искренне, фанатично не допускал мысли, что вибрионы смертоносны. Вот это и есть ключ: человек не заболеет, если |
|
|