"Дмитрий Биленкин. Десант на Меркурий" - читать интересную книгу автора

смотришь, сквозь запотевшие стекла шлема. Над гладким и серым, похожим на
асфальт покровом возвышались иссиня-черные камни. Их удлиняли тени. И так
всюду. Черные камни в оправе асфальта:
Естественно, Шумерин прицелился ступить на ровную площадку. Немного
поколебался, видимо, и его смущала странная нерезкость окружающего. Высоко
занес ногу, откинул голову и шагнул, как на церемониальном марше.
И едва не упал, потому что нога ушла в "асфальт" по щиколотку. Взвился
дымок.
Бааде и Польшов, не выдержав, расхохотались чуть более нервно, чем того
требовали обстоятельства.
- Вот так штука! - присвистнул Шумерин, нагибаясь. - Это же пылевое
облако!
Космонавты сбежали вниз. Да, капитан не ошибся: "асфальт" был плотным
облаком пыли, сухим туманом, закрывающим выемки почвы.
- Ну, это понятно, - Бааде поднялся с колен и машинально обмахнул их
перчаткой. - Почва нагрета до двухсот градусов, сила тяжести невелика. Вот
пылинки и исполняют танец броуновского движения.
Разглядывать дорожные пейзажи всегда было для Полынова наслаждением.
Тем более он мечтал о мгновении первой встречи с Меркурием. Но сейчас, чем
далее он вглядывался в пейзаж чужой планеты, тем сильней в нем росли
безотчетное раздражение и неприязнь.
Огромное солнце опиралось на горизонт Меркурия стеной белого пламени.
Такой яркой, что он плавился и прогибался, как под тяжестью. Равнина вдали
мутно пылала, подожженная нестерпимым светом.
Вверху застыло черно-фиолетовое небо. В космическом холоде медленно
шевелились багровые языки протуберанцев. Оттого еще более усиливалось
впечатление разверзнутой печи, готовой обрушить на Меркурий жар и пламя.
Но от Солнца отлетали жемчужные крылья короны; в их взмахе таилась
прохлада сумерек. Неистощимый полдень, непроглядная ночь, мягкий вечер - все
соседствовало в противоестественном контрасте. Меркурианский воздух мерцал и
светился, пропитывая собой и свет и тень. Как мгла, хоть это и не было
мглой. Неосязаемый трепет пространства, дрожание эфира - этому не было
точного имени. Все смотрелось нечетко и зыбко, как сквозь струящуюся пелену,
которую так и хотелось сбросить.
- Черт! - выругался Польшов, отчаянно мигая. Глаз невольно учащал
движение век, чтобы устранить помеху - стереть несуществующую слезу.
Остальные чувствовали то же самое - досаду и раздражение. Разум
почему-то не хотел принимать того, что видел глаз; это было незнакомым и
неприятным ощущением.
- Никак не могу понять, что же это такое, - вздохнул, наконец, Шумерин.
- Просто мы внутри газосветовой трубки, - щурясь, сказал Бааде. - Или
внутри полярного сияния, если так больше нравится. Разреженная атмосфера,
близость Солнца и, как следствие, высокая ионизация газов. Вот и все. И
между прочим...
Он обвел взглядом друзей.
- ...Между прочим, мы превратились в святых. Он протянул руку, и тогда
все заметили, что над шлемами горят еле заметные лучистые нимбы. Огоньки
бежали и по корпусу корабля.
- Электризация! - догадался Польшов.
- Точно. И знаете, что мы приняли за шорох листьев? Потрескивание этих