"Дмитрий Биленкин. Время Тукина (Авт.сб. "Снега Олимпа")" - читать интересную книгу автора

эту работу, понятно, не в моих силах, так что вернемся к Тукину.
Общеизвестно, что наполненность и счастье жизни зависят от ее
содержания и смысла. В чем, однако, теперь мог состоять смысл жизни
Тукина, если между днями его бытия не осталось связующей нити? Можно,
конечно, возразить, что и раньше его жизнь не содержала никакого особого
стержня. Это так, но теперь исчезла даже та основа, которая скрепляет
самую пустую и никчемную жизнь - механическая связь прошлого с настоящим.
Просыпаясь наутро, Тукин затруднялся не только в определении числа, недели
и месяца. Он перестал понимать, что же он сам такое. Раньше дни были как
ступеньки лестницы, а теперь они рассыпались, и Тукин очутился в
психологической невесомости, где не было ни верха ни низа, ни права, ни
лева.
Он не сразу понял, что гибнет, - ведь внешне опять-таки он жил как все.
Понять свое состояние ему помог трагичный случай. Тукин в сумерках
переходил улицу, когда впереди него серый автомобильчик сбил пешехода.
Удар показался ему несильным, но человек нелепо, как тряпичная кукла,
отлетел шагов на десять и остался лежать на асфальте, а звук удара -
глухой, жуткий и неожиданно громкий, заставил всех обернуться. Тотчас
набежала толпа, появилась милиция, и, сигналя, подъехала "Скорая помощь".
Тукин вместе со всеми испытал содрогание, жалость и ужас, но
одновременно он почувствовал то, чего никто другой почувствовать не мог, -
зависть! Это его потрясло, как удар землетрясения. На одно крохотное
мгновение он ощутил зависть к искалеченному, быть может, смертельно
раненному, оттого лишь, что его жизнь оказалась драгоценной для стольких
людей. И это желание поменяться местами было неподдельным, искренним,
молниеносным.
А мимо, объезжая толпу, с рычанием проносились автомобили. Тукин стоял
на ватных ногах, не в силах сделать ни шага.
Развязка наступила позже и как будто без всякого повода. Впрочем, нет,
повод был. В одно погожее осеннее утро Тукин проснулся и обнаружил, что из
его жизни выпал целый месяц.
Он перелистал дневник, чтобы восстановить прожитое, но не нашел в
записях ничего неожиданного, радостного или значительного. Тогда он
попытался представить, каким окажется следующий месяц, но и в будущем не
нашел ничего такого, что сильно отличалось бы от прошлого.
Тукин побрился, позавтракал, оделся, спустился в скрипучем лифте, но
пошел не к остановке автобуса, а совсем в другую сторону.
Его сразу поглотила толпа. С деревьев облетали желтые листья. Мимо с
ноющим воем проносились троллейбусы. Цели у него, как он сам утверждает,
никакой не было. Просто ему было все равно.
Возможно поэтому в метро он спустился лишь около полудня. Случайно я
оказался рядом и успел схватить его за рукав, когда он собирался прыгнуть
под поезд.
Тут же на скамейке метро он мне все рассказал. Его монотонный рассказ
перебивал грохот поездов.
С тех пор прошло около года. Одно время, сразу после события, которое
нас свело, он часами простаивал перед кассами Аэрофлота. Тому была
причина. Он знал и раньше, что вне его мирка, как подле заводи, какие
бывают на самых мощных реках, кипит другая, интересная, яркая жизнь. Что
где-то рядом, быть может, за стеной, рождаются идеи и замыслы, которые