"Дмитрий Биленкин. Видящий нас (Авт.сб. "Снега Олимпа")" - читать интересную книгу автора

запахи металла, резины и чего-то еще, сугубо лабораторного, вкрался робкий
аромат лесного дождя. На табуретке застыли бесформенные очертания наших
плащей. Лампа скупо озаряла многокнопочные панели, шероховатые бока
громоздких анализаторов, путаницу подводящих кабелей, из полумрака
тусклыми бельмами глядели окошки всевозможных осциллографов, дисплеев и
тому подобного.
- Располагайся. - Игнатьев кашлянул, как будто с озноба потер руки и
подтянул к пульту свободный табурет. - Сейчас я настрою аппаратуру.
- И что же будет?
- "А то и будет, что нас не будет", как любил говаривать Пушкину
какой-то сельский поп. Ты, главное, не жди чего-то особенного. Это все
так, первые опыты...
Он затих, колдуя над чем-то, что было заслонено его спиной. Верхняя
часть его лица и гладко зачесанные волосы мутно отразились в белесом
зеркале дисплея, будто в сонной поверхности каких-то нездешних вод. От
окна дуло; там все еще накрапывал дождь. Едва слышимое гудение тока налило
тлеющим оранжевым светом пространство за ребристыми прорезями кожуха в
соседнем со мной приборе. Я отодвинул локоть и устроился поудобней. С
календаря на стене мне улыбалась красотка в цветастом купальнике.
"Глянцевая нежить", - подумал я мимоходом. Никакого особого волнения я не
испытывал, хотя прекрасно понимал, что просто так на ночь глядя в
лабораторию не зазывают. Но пока что самым резким моим впечатлением была
мышь-полевка, хозяйски разгуливающая в самом центре научного городка.
Что-то замерцало полосами в глубине ожившего дисплея, басовито взгудев,
расплескалось зыбью красочных пятен. Звук тотчас оборвался. Бесформенные
пятна скачком выстроились в изображение. Мои брови непроизвольно
приподнялись, ибо я ожидал всего чего угодно, только не появления на
дисплее всем хорошо знакомой картины Серова "Девочка с персиками". Было
так, словно включилась телепередача из Третьяковки. Правда, компьютер
столь аккуратно воссоздал все оттенки цвета, что принять изображение за
картину мешала лишь непохожая на краску светооснова копии. Но не ради же
этого меня сюда затащили!
- И как? - повернулся ко мне Игнатьев.
- Удачно, удачно, - пробормотал я в смущении. - Изумительное
сходство... Новый способ копирования?
- А ты напряги фантазию, - за ответом последовал короткий смешок. - Сам
посуди, зачем нам копия, когда есть оригинал?
Я промолчал. Когда ученые знакомят постороннего с результатами своих
работ, то часто задают вопрос, на который никто, кроме них, ответа дать не
может, и в такую минуту ты невольно чувствуешь себя дураком. Невинное, но
порой обидное для постороннего щегольство! Должно быть, раздражение
отразилось на моем лице, однако на Игнатьева это не произвело впечатления,
скорей развеселило. С видом фокусника он вытянул из кармана пачку сигарет.
- Что, по-твоему, я сейчас сделаю?
- Гопак спляшешь!
- А если серьезно?
- Ну, закуришь...
- Так! По одному моему жесту ты легко смог воспроизвести всю серию
последующих. Извини, еще один вопрос: ты часто сталкиваешься на людной
улице с прохожими?