"Дмитрий Биленкин. Видящий нас (Авт.сб. "Снега Олимпа")" - читать интересную книгу автора

Ее влажный, слегка умоляющий, одновременно протестующий и чуть смеющийся
взгляд был устремлен прямо на меня. То есть, конечно, не на меня - на
художника. На человека, которого давно не было в живых. Как, впрочем, и
самой девочки...
Но ведь она только что двигалась! Говорила! Жила в пространстве
дисплея! Это не имело ничего общего с кино, она реально была здесь и
сейчас, и стоило лишь нажать кнопку, чтобы ее самостоятельная жизнь
продолжилась!
Вскочив, я отпрянул, не сводя с нее глаз.
- Нет! - вырвалось у меня. - Откуда известно, что этот голос, эти слова
- ее?!
Ответ последовал не сразу. Повернутое в профиль лицо Игнатьева казалось
застывшим в бестрепетном отблеске дисплея.
- Голос, конечно, синтезирован компьютером, - проговорил он глухо. -
Как и ее движения, как и сами слова. Ведь там ничего нет, кроме бега
электронов... И все же это ее движения, ее слова, ее голос. Мы никогда его
не слышали? Верно. Вот также мы никогда не стояли на берегу мезозойского
моря и все же знаем его теплоту, соленость, как если бы купались в нем.
Между обликом человека и его голосом существует четкая взаимосвязь. Можешь
не сомневаться, тут все проверено. Именно так она говорила без малого сто
лет назад. Точнее этот миг она и сама не смогла бы вспомнить...
Я почувствовал, как по спине у меня пробежали ледяные мурашки.
- Она смотрит так, словно видит нас, - выдавил я через силу.
- Нет, - покачал головой Игнатьев. - Прошлому вглядеться в будущее не
дано. Это мы ее видим.
- Ожившее прошлое...
- Боюсь, даже сейчас ты не представляешь, до какой степени ожившее!
Хочешь взглянуть на Серова в этот миг? Услышать его ответ?
- Но его же нет на картине!
- Зато есть снимки, рисунки, воспоминания о нем и семье Мамонтовых, еще
цел дом, где это происходило. В компьютер заложены все наши знания о том
времени, а жизнь выдающихся людей как раз легче всего смоделировать, ибо о
них сохранилось больше всего сведений. Но даже поступки обычных людей,
если их хоть раз коснулся луч искусства... Вот гляди!
Игнатьев стремительно обернулся к пульту. Экран мигнул, потух, снова
мигнул, озарился сиреневым светом; скользнули неясные тени, сгинули,
возникло уже что-то другое, устойчивое, - березы, бредущая меж ними
женская фигура. В предвечернем сумраке слабо забелело лицо. Проступило
четче; Я ахнул. Та девочка! Нет, уже не та - повзрослевшая...
- Моделирование ее дальнейшей судьбы, - почти не разжимая губ,
комментировал Игнатьев. - Компьютер произвольно ищет другой, отчетливый
миг ее жизни... Ага! - он торжествующе указал на шкалу. -
Девяностопроцентная достоверность, а время - одиннадцать месяцев и шесть
дней после написания картины! Интересно, интересно, я сам этого еще не
видел, посмотрим, что наша девочка делала тогда...
Она ничего не делала. Она замедлила шаг, как будто в изнеможении
прислонилась к стволу березы. Сквозь легкое платьице девушку, очевидно,
пробрал вечерний холодок - она быстро и зябко повела плечами. Ее лицо было
бледно. Или так казалось в сумерках? На этот раз изображение было не
совсем четким. Ясно проступали березы, тогда как выражению лица не хватало