"Герберт Эрнест Бейтс. Пей-Гуляй " - читать интересную книгу автора

несчастном случае, а не Лаббок.
Всю неделю до следующей субботы его терзали противоположные чувства:
ему хотелось и убить Лаббока, и как бы воскресить Стеллу Говард из мертвых.
Бесплодность этих неотступных мыслей была так мучительна, что впервые в
жизни он начал прикладываться к рюмке. В те вечера, когда в гостинице было
мало народу, он подолгу простаивал в погребе с рюмкой в руках и глядел
невидящими глазами в полумрак.
Вино почти не помогало; просто от него казалось, что дни ползут не так
медленно и что до субботы не так далеко.
А суббота преподнесла ему новый сюрприз. В половине седьмого он
проходил через бар и вдруг услышал голос Лаббока, почему-то не такой зычный,
как всегда, а потом увидел у стойки и его самого. Вечер был холодный,
ветреный, и казалось, что голос Лаббока вот-вот сломается, в нем словно
отдавалась жалоба сосен вокруг гостиницы, которые раскачивались на ветру.
- А, старина Пей-Гуляй! Как делишки, приятель? - Лаббок с похоронным
видом поднял стаканчик и погрозил ему толстым пальцем. - Что-то ты, парень,
вроде побледнел, осунулся. Надо побольше джина пить, сразу оживешь!
- Добрый вечер, сэр.
- Пей джин, слышишь, никакая простуда сроду не возьмет.
Пей-Гуляю не хотелось разговаривать; он пошел прочь из бара.
- Эй, погоди, куда ты? Поди на минутку.
Пей-Гуляй неподвижно стоял в дверях, а в голове все вертелся и вертелся
вопрос: где же Стелла? За спиной Лаббока бармен делал вид, что старательно
трет стойку, которая и без того сияла. Пей-Гуляй произнес спокойным голосом,
причем руки его, как ни странно, тоже успокоились:
- Я только что в погреб ходил. Принес вам вино. Вы ведь красное будете,
как всегда?
- Я сегодня ужинать не буду. Ну его к черту, никакого аппетита.
Пей-Гуляй глядел в глаза Лаббоку и чувствовал, что весь натягивается
как струна, что вот-вот задохнется от вновь вспыхнувшей ярой ненависти к
этому человеку.
- Ваша дама разве сегодня не приедет, сэр?
- Дама... сволочь она, а не дама. Пусть катится сам знаешь куда...
Лаббока словно прорвало - от вина он вроде бы стал другим, наглость и
хамство уже не казались такими непрошибаемо оскорбительными, ему хотелось
что-то понять в себе, открыть душу, - и постепенно из его косноязычной
околесицы стало проясняться, что он и Стелла Говард весь день без продыху
ссорились. Из-за чего - Пей-Гуляй никак не мог уловить, Лаббок ходил кругами
и без конца талдычил одно и то же, но вдруг он произнес слова, от которых
Пей-Гуляй впал в столбняк:
- Красные розы. Этот стервец каждую неделю посылает ей красные розы.
Хоть бы раз пропустил, сука. Весь дом ими заставлен, плюнуть некуда - везде
красные розы...
Руки у Пей-Гуляя затряслись; сухожилия сводило судорогой, словно под
действием сильного электрического тока. Язык свернулся змейкой и прижался к
зеву, а Лаббок знай бубнил:
- Все они шлюхи, гнусные, поганые шлюхи. Ты им даришь весь мир, а они
что? Спокойненько его берут, а потом хрясть тебе обратно в морду - дескать,
подавись им. Суки, падлы, потаскухи, все до одной, переспать с ними и нахрен
их...