"Светлана Бестужева-Лада. Как в кино не будет" - читать интересную книгу автора

весьма своеобразно-отреагировала на это Елена Николаевна, которая внезапно
ворвалась ко мне в комнату и закричала во весь голос:
- Из этой проклятой квартиры исчезают все сыновья! Но они вернутся!
Все вернутся, нужно только вымолить у Бога прощение.
Зато откровенно радовался старик Сергеев:
- Я же говорил, что у нас зря никого не сажают. Доигрался, щенок, в
свои игры. Вот ведь народец: живут, понимаешь, на всем готовом, комнату им
государство предоставило, пенсию платит, а они только и думают, как бы ему
нагадить да в свой Израиль удрать. Вот и уезжали бы, освободили рабочим
людям комнату.
На его беду, в кухне в этот момент находилась Мария Степановна,
органически не переносившая "митинги":
- Вы бы сократились, Иван Ильич, не на собрании. Тесно вам? А ведь эта
квартира вся принадлежала нашей семье, когда я родилась. И живете вы, между
прочим, в кабинете моего покойного отца. И я уже полвека терплю
всевозможных "товарищей", вплоть до, извините, уголовников. Так что и вы
потерпите, невелики баре!
- Ах ты, буржуйка недорезанная! -- взвился было тот, но тут в дверях
кухни возникла баба Фрося, и Иван Ильич предпочел ретироваться.
Понять раздражение Марии Степановны было можно. Ирка, моя подруга и ее
внучка, вступила в "опасный возраст" первых влюбленностей и свиданий, и не
было никакой уверенности в том, что она не пойдет по стопам своей
несчастной матери (да и бабки, если уж на то пошло) и не принесет
кого-нибудь в подоле. На Фросю надежды уже не было: старуха разменяла
восьмой десяток. И квартира эта проклятая, в которой вечно что-нибудь
случается...
Но бывали и радостные события. Например, однажды отец пришел домой и
торжественно объявил:
- В будущем году определенно переезжаем! Квартиру мне обещали твердо.
Три комнаты, большая кухня, лоджия. И никаких соседей!
Только отец так и не дождался переезда-умер прямо в своем служебном
кабинете от инфаркта. И остались мы с мамой в коммуналке пожизненно:
двадцать пять метров на двоих исключали даже призрачные надежды на
отдельную квартиру.
Когда мне в 1976 году исполнился 21 год, вернулся Семен. С целым
букетом хронических заболеваний, растерявший половину роскошных кудрей, но
оптимизма отнюдь не утративший. Вернулись и сыновья Ивана Ильича, здоровье
сохранившие, но вместо прежних хулиганских замашек приобретшие повадки
настоящих хищников.
Возвращение их ознаменовалось грандиозной пьянкой. А на следующий день
Лидия Эдуардовна хватилась своей старинной иконы. При всех конфликтах и
скандалах в нашей квартире ни одна дверь в ней никогда не запиралась. Кроме
входной, разумеется.
Лидия Эдуардовна от огорчения слегла. А баба Фрося попыталась навести
порядок.
- Взял кто-то из своих. Извини, Иван Ильич, но на твоих орлов прежде
всего думается. Может, по-доброму вернут, без милиции.
Старик замельтешился, надулся, но молодое поколение, позабыв характер
бабы Фроси, вообразило, что имеет дело с выжившей из ума древней старухой.
- Давай, бабка, ползи в свою щель! -- отрезал ей младшенький Сергеев,