"Александр Бестужев-Марлинский. Вечер на бивуаке " - читать интересную книгу автора

мною. Тут-то изведал я, что дружество утешает, но не наполняет сердца, и
дорога дальная, вопреки общему мнению, только разбила, но не рассеяла меня.
Главнокомандующий принял меня отменно ласково и, наконец, уговорил остаться
в действующей армии. Презрение к жизни довело меня до мысли о самоубийстве,
но Владов своими советами и нежным участием тронул меня. Кто жить советует,
всегда красноречив, и он спас мою совесть от двух убийств, мое имя - от
насмешек. "Я знал все, - говорил он мне, - но не смел объявить тебе во
время болезни. Видя, что открылась тайна, и зная твой бешеный нрав, я
бросился к секретарю военного министра, моему приятелю, просил, умолял:
тебя послали курьером. Время - лучший советник, и теперь признайся сам:
стоит ли пороху твой противник? стоит ли шуму твоя любезная, избравшая в
женихи человека без чести и правил, потому только, что он в тоне, что
матушка ее заметила лишний против твоего нуль в звончатых титулах человека,
который решился проиграть мне брильянтовый портрет своей невесты, ее
подарок?" Он отдал тогда мне этот медальон.
Подполковник снял его с груди и показал офицерам.
- Пусть мне тупым кремнем отпилят голову, если я вижу тут что-нибудь!
- вскричал Ольский. - Вся эмаль разбита вдребезги.
- Провидение, - продолжал подполковник, - сохранило меня от смерти на
берегах Дуная, чтоб долее послужить отечеству: пуля сплюснулась на портрете
Софии, но не пощадила его. Прошел год, и армия, по заключении мира с
турками, двинулась наперерез Наполеону. Тоска и климат расстроили мое
здоровье: я на месяц отпросился на Кавказ - искать целительных вод для
здоровья, живой воды - для моего духа.
На другой день по приезде я пошел с тамошним доктором отправить
визиты. "Вы увидите, - сказал доктор, когда мы приближались к одному
домику, - молодую прекрасную особу, которая чахнет, быв жертвою брака по
расчету. Родители напели ей о счастии пышности, а обиженное самолюбие
завлекло ее в сети блестящего негодяя, и, обманутая минутною прихотью
сердца, она кинулась в его объятия. Что ж вышло? Тетушки и матушка,
искавшие в женихе богатства, нашли одно хвастовство, необъятные долги и
разврат; он искал приданого и, обманутый обещаниями, в свою очередь
оказался во всей черноте: измучил жену язвительными упреками, поведением
вогнал ее в чахотку и наконец, проигравши и промотавши все, бросил ее,
ославив в свете. Теперь она приехала сюда с отцом, умереть под теплым
кавказским небом". Я боялся обеспокоить ее посещением. "О нет! - говорил
доктор, - ведь чахоточные умирают на ногах, и я имею правилом: коротать
рассеянностью время больных, когда лекарствами нельзя продлить их жизнь".
Говоря таким образом, вошли мы в комнату. Это была София!..
Есть невыразимые чувства и сцены. Я думал, что ненавижу Софию; уверял
себя, что, если судьба приведет мне с нею встретиться, я заплачу за измену
холодным презрением; но я узнал, как много любил ее, когда, вместо гордой
красавицы, увидел несчастную жертву света, с потухшими очами, с смертною
бледностью лица. На краю гроба исчезают все приличия, и когда София пришла
в чувство, рука ее была омочена моими слезами и поцелуями. "Вы не клянете
меня? Виктор, ты меня прощаешь?.. - сказала она раздирающим сердце голосом.
- Благородная душа... ты сожалеешь, видя меня, так жестоко наказанную за
легкомыслие. Теперь я умру покойно". Жизнь, как тлеющая лампада, от
дуновения вспыхнула в ней на несколько дней чем-то бывалым. Но каково было
мне видеть .разрушение Софии, слышать, как постепенно сокращалось ее