"Альва Бесси. Люди в бою " - читать интересную книгу авторасмеха. Этот нью-йоркский еврей исхитрился раздобыть испанский паспорт и
теперь свято верит, что с его помощью проникнет в Испанию поездом. - Как-никак я гражданин Испании, - втолковывал он нам. - Да ты же по испански ни в зуб ногой, - втолковывали мы ему. - Что из этого? Значит, меня в раннем детстве увезли в Америку. - Ну а теперь ты над чем хохочешь? - говорит он мне. - Да над обстановкой же! Номер обставлен как нельзя более традиционно - неизбежные полосатые обои, красный ковер, золоченые часы прошлого века под стеклянным колпаком, большой стенной шкаф, свет зажигается при помощи кнопки, на которую надо долго и терпеливо жать. Я оставляю на двери записку: "Просьба разбудить в семь", и мы ложимся. Мы знаем, что в Париже есть комитет, который занимается переправкой добровольцев в Испанию, но я понимаю, что ночью там никого не застать. Спозаранку я еду на такси в комитет, там получаю несколько сот франков, шесть талонов в кооперативный ресторан по соседству и указание привести остальных товарищей в штаб-квартиру комитета к двум. Я справляюсь о Гувере, Гарфилде и Эрле - оказывается, они еще не объявлялись. Я возвращаюсь на такси в гостиницу - ребята уже проснулись, и мы идем смотреть город. Мне хочется показать им Sainte Chapelle, Notre Dame[12] и пояса целомудрия в Musee de Cluny[13], но времени у нас в обрез и пора для прогулок самая что ни на есть неподходящая: куда ни кинешь взгляд, огромные толпы людей спешат на работу, точь-в-точь такие же толпы спешат сейчас на работу по всему миру - такие же подавленные, усталые, угнетенные, смирившиеся. Нам приказано не болтать лишнего и вести себя как можно незаметнее, мы даже боимся ходить Нас бесплатно кормят очень плохим завтраком, потом "Лопес" бесконечно долго сочиняет телеграмму кому-то в Америку; подписывается он "Хай". Несмотря на это, мы поспеваем в комитет к двум и располагаемся на низких скамеечках в лекционном зале. Мы тут не одни: мне запоминается мужчина в синем берете, с протезом, на который натянута кожаная перчатка. - Прямехонько оттуда, ребята? - говорит он. - Нет, прямехонько туда. - Вот оно что, еще простачки отыскались, - бурчит он. Мы не удостаиваем его ответом, но он уже забыл о нас: он сидит еще некоторое время в дальнем углу зала, погруженный в свои мысли, потом внезапно встает и уходит. Комитетчик говорит: - Прежде всего необходимо соблюдать осторожность. Хотя в принципе французское правительство сочувствует Испании, но официально граница закрыта. Сами понимаете, невмешательство. Поэтому мы должны вести себя как можно осмотрительней, чтобы не дать повода нашим врагам и врагам Испании усугубить наши трудности... - Мы смотрим на Гувера, Гарфилда и Эрла - они не просыхают с тех пор, как мы покинули Америку, и вовсе не думают скрывать, куда они едут... - Мой вам совет, ребята: держите себя в узде, не напивайтесь, не путайтесь со шлюхами; Париж кишит фашистскими шпионами - им не терпится разнюхать, чем мы занимаемся. Вы, ребята, приехали сюда затем, чтобы переправиться в Испанию, а не затем, чтобы удариться в загул. Не забывайте об этом ни на минуту, и тогда у нас наверняка все пройдет гладко. В комитете нам говорят: |
|
|