"Альва Бесси. Люди в бою " - читать интересную книгу автора

смеха. Этот нью-йоркский еврей исхитрился раздобыть испанский паспорт и
теперь свято верит, что с его помощью проникнет в Испанию поездом.
- Как-никак я гражданин Испании, - втолковывал он нам.
- Да ты же по испански ни в зуб ногой, - втолковывали мы ему.
- Что из этого? Значит, меня в раннем детстве увезли в Америку.
- Ну а теперь ты над чем хохочешь? - говорит он мне.
- Да над обстановкой же!
Номер обставлен как нельзя более традиционно - неизбежные полосатые
обои, красный ковер, золоченые часы прошлого века под стеклянным колпаком,
большой стенной шкаф, свет зажигается при помощи кнопки, на которую надо
долго и терпеливо жать. Я оставляю на двери записку: "Просьба разбудить в
семь", и мы ложимся. Мы знаем, что в Париже есть комитет, который занимается
переправкой добровольцев в Испанию, но я понимаю, что ночью там никого не
застать.
Спозаранку я еду на такси в комитет, там получаю несколько сот франков,
шесть талонов в кооперативный ресторан по соседству и указание привести
остальных товарищей в штаб-квартиру комитета к двум. Я справляюсь о Гувере,
Гарфилде и Эрле - оказывается, они еще не объявлялись. Я возвращаюсь на
такси в гостиницу - ребята уже проснулись, и мы идем смотреть город. Мне
хочется показать им Sainte Chapelle, Notre Dame[12] и пояса целомудрия в
Musee de Cluny[13], но времени у нас в обрез и пора для прогулок самая что
ни на есть неподходящая: куда ни кинешь взгляд, огромные толпы людей спешат
на работу, точь-в-точь такие же толпы спешат сейчас на работу по всему
миру - такие же подавленные, усталые, угнетенные, смирившиеся. Нам приказано
не болтать лишнего и вести себя как можно незаметнее, мы даже боимся ходить
вместе по улице.
Нас бесплатно кормят очень плохим завтраком, потом "Лопес" бесконечно
долго сочиняет телеграмму кому-то в Америку; подписывается он "Хай".
Несмотря на это, мы поспеваем в комитет к двум и располагаемся на низких
скамеечках в лекционном зале. Мы тут не одни: мне запоминается мужчина в
синем берете, с протезом, на который натянута кожаная перчатка.
- Прямехонько оттуда, ребята? - говорит он.
- Нет, прямехонько туда.
- Вот оно что, еще простачки отыскались, - бурчит он.
Мы не удостаиваем его ответом, но он уже забыл о нас: он сидит еще
некоторое время в дальнем углу зала, погруженный в свои мысли, потом
внезапно встает и уходит.
Комитетчик говорит:
- Прежде всего необходимо соблюдать осторожность. Хотя в принципе
французское правительство сочувствует Испании, но официально граница
закрыта. Сами понимаете, невмешательство. Поэтому мы должны вести себя как
можно осмотрительней, чтобы не дать повода нашим врагам и врагам Испании
усугубить наши трудности... - Мы смотрим на Гувера, Гарфилда и Эрла - они не
просыхают с тех пор, как мы покинули Америку, и вовсе не думают скрывать,
куда они едут... - Мой вам совет, ребята: держите себя в узде, не
напивайтесь, не путайтесь со шлюхами; Париж кишит фашистскими шпионами - им
не терпится разнюхать, чем мы занимаемся. Вы, ребята, приехали сюда затем,
чтобы переправиться в Испанию, а не затем, чтобы удариться в загул. Не
забывайте об этом ни на минуту, и тогда у нас наверняка все пройдет гладко.
В комитете нам говорят: