"Станислав Бескаравайный. Беспанцирная черепаха " - читать интересную книгу автора

поближе - сценарий предписывал ему произнесения двухминутной, донельзя
патетической речевки. Вокруг толпились его бывшие заказчики, не из самых,
правда, богатых, коллеги, критики, новые почитатели.
- ...он не успел так многого. Сотни набросков не стали картинами,
тысячи идей, теснившихся на его полотнах, только сейчас начинают
воплощаться в жизнь. Он, как сверхновая, кажущаяся нам яркой и живой, что
уже стала холодным сгустком материи - но разве от этого она менее красива?
Нет, ее свет будет миллионы лет странствовать через космос, дарить самым
разным существам радость и удивление... - критик, несший эту ахинею, сейчас
по совместительству выполнял обязанности конферансье. Он поискал глазами
двойника Скрестителя и слегка махнул ему ладонью. Тот нажал кнопку пульта,
в эфир ушел экстренный вызов стражей правопорядка, и поднялся на сцену.
- Господа, - под легкий хохоток и аплодисменты художник характерным
жестом поправил черный берет, в котором так любил красоваться раньше, - вы
все знаете, как обходиться с истинным талантом. Как окружить его вниманием
и подлой заботой, как сделать его несчастным и не говорить гадостей его
музе.
Публика слегка насторожилась, а у конферансье удивленно выгнулись
брови.
- Но даже после всех ваших ласк, уже в гробу, талант не перестает
творить, - он выпростал из-под плаща свиток распечаток, - Вот мои
посмертные творения. Господин Ядовский, как вам посмотреть на себя в
качестве зажравшегося бабуина?
Публика почувствовала запах скандала, критик Ядовский сделал вид, что
ему весело, а несколько крепких молодых людей начали быстро протискиваться
к эшафотику.
- Господа, вы все знаете, что мертвый художник - безопасный художник,
но как вы все ошиблись! - он швырнул в толпу распечатки, вытряхнул из
рукава кастет, развернулся и отрепетированным движением приложил его к
челюсти конферансье.
- Ну почему вы не радуетесь, я же воскрес?!! - люди, постаравшись не
пролить шампанское, отшатнулись перед падающим телом, и старательно
показывали, что их это не касается, пусть разберется охрана. Скреститель
уклонился от шокера молодого человека, что подбежал к нему первым, впечатал
кастет ему в живот и сбросил навстречу остальным. Потом кинулся в самую
гущу толпы тех бдительных к искусству людей, которых так ненавидел.
Кажется, он успел сломать пару ребер, прежде чем темнота ударила его в
затылок.
- Господа, господа, очередной сумасшедший! Сейчас охрана сдаст его
наряду. Ну, может быть минут через пять... - мрачно подшучивал
конферансье-дублер, - Господин Зобам, вы тесней других работали с покойным,
поведайте нам о внутреннем мире этого замечательного художника...
И пока искрящийся корабль музея дрейфовал по не менее блистающему
океану города, так вовремя подоспевшие обладатели синих мундиров, везли в
отделение подозрительного хулигана.
- Буйный, однако, - удивлялся водитель, - Вся рожа разбита, а он
смеется.
- Обезболивающее заранее надо принимать, - отозвался сзади бодрый
голос.
- Сейчас в отделение завезем, в обезьянник засунем, по-другому