"Луи де Берньер. Война и причиндалы дона Эммануэля ("Магическая трилогия" #1) " - читать интересную книгу авторапелену сизого табачного дыма, что плавал, изгибаясь и закручиваясь, по
комнате, поднимался кверху и вытягивался в дверь. - Тут хоть траншею вырой - земля-то высыхает, влагу всасывает быстрей, чем Хекторо водку. - Надо сказать донне Констанце, пусть проложит трубы к бассейну и поставит насос с ветряком, учитель Луис умеет такие делать, - ответил Хекторо. - А ты, Хосе, если еще будешь меня позорить, я скормлю твои яйца свиньям. - Да мне жена уж откусила их к черту! - рассмеялся Хосе. - Но если вернуться к вещам поважнее, чем твоя честь или даже мои яйца, по-моему, Хекторо, ты прав. Пусть Серхио скажет ей про трубу; тоже зряшная трата воды, но все ж не такая дурь, как канал. Долорес и Консуэло, сидевшие за стойкой, прислушивались к мужским разглагольствованиям и перешептывались; наконец, Долорес как-то особо насмешливо хрюкнула и объявила пропитым и прокуренным голосом: - Беда с вами, мужиками; все-то вы хотите в лоб решить. - Это с бабами беда, - тотчас нашелся Хекторо. - Нет, чтоб языки попридержать, когда мужчины говорят о серьезных вещах, куда там! - Чего это мы должны придерживать? - возразила Консуэло. - Вы бы лучше послушали Долорес, у нее-то ума побольше, чем у всех вас. Она читать умеет и знает все на свете. - Это так, - согласилась Долорес, - но тут большого ума не надо. Вам, может, известно, что за поселком Мула протекает по земле дона Эммануэля, и ему вода нужна не меньше, чем нам. Сходите к нему, он ради себя, а стало быть, и нас, расстарается удержать донну Констанцу. Ясней же ясного. Наступило долгое молчание; Хекторо прикончил свою выпивку и лишь потом - Друзья, как меня печалит, когда женщины правы. - Долорес. - Мисаэль озорно блеснул глазами. - Твоя мысль так умна, что впредь я позволяю тебе трахаться со мной задаром. - Как мило с твоей стороны, - парировала Долорес. - Но тебе это по-прежнему стоит пять песо. - Только меня предупреди, что была с Мисаэлем, - вставил Хосе. - Знаешь, не хочется себя с ним перемешивать. Дон Эммануэль был аномалией. Его отец, считавшийся в Англии видным передовым педагогом-теоретиком, решил, что сын должен следовать отцовским заветам, и потому Эммануэль ходил полуголым и к тому же рос невероятным грубияном. Благодаря отцу он познакомился с работами безмерно рассудочного философа-неудачника Бертрана Рассела[8] и из сентиментальности собрал все его труды. Он так ни одного и не прочел и, раскрой он сейчас один из этих томов, обнаружил бы, что страницы в тысяче направлений аккуратно проточены термитами, и чтение потребовало бы двойного умственного напряжения против того, что предполагал этот очень понятный философ; нет, правда - термиты внесли столько неясностей, что у читателя сложилось бы впечатление, будто перед ним сюрреалистические вирши или работа американского последователя Витгенштейна. На самом деле он жил у индейцев племени акауатеков, провел с ними год, после чего отправился к индейцам-арауакакс, став, таким образом, единственным белым, кто мог выступить проводником, когда британские альпинисты являлись сюда, чтобы приобрести облупленные носы и заработать понос. |
|
|