"Луи де Берньер. Война и причиндалы дона Эммануэля ("Магическая трилогия" #1) " - читать интересную книгу автора

пелену сизого табачного дыма, что плавал, изгибаясь и закручиваясь, по
комнате, поднимался кверху и вытягивался в дверь. - Тут хоть траншею вырой -
земля-то высыхает, влагу всасывает быстрей, чем Хекторо водку.
- Надо сказать донне Констанце, пусть проложит трубы к бассейну и
поставит насос с ветряком, учитель Луис умеет такие делать, - ответил
Хекторо. - А ты, Хосе, если еще будешь меня позорить, я скормлю твои яйца
свиньям.
- Да мне жена уж откусила их к черту! - рассмеялся Хосе. - Но если
вернуться к вещам поважнее, чем твоя честь или даже мои яйца, по-моему,
Хекторо, ты прав. Пусть Серхио скажет ей про трубу; тоже зряшная трата воды,
но все ж не такая дурь, как канал.
Долорес и Консуэло, сидевшие за стойкой, прислушивались к мужским
разглагольствованиям и перешептывались; наконец, Долорес как-то особо
насмешливо хрюкнула и объявила пропитым и прокуренным голосом:
- Беда с вами, мужиками; все-то вы хотите в лоб решить.
- Это с бабами беда, - тотчас нашелся Хекторо. - Нет, чтоб языки
попридержать, когда мужчины говорят о серьезных вещах, куда там!
- Чего это мы должны придерживать? - возразила Консуэло. - Вы бы лучше
послушали Долорес, у нее-то ума побольше, чем у всех вас. Она читать умеет и
знает все на свете.
- Это так, - согласилась Долорес, - но тут большого ума не надо. Вам,
может, известно, что за поселком Мула протекает по земле дона Эммануэля, и
ему вода нужна не меньше, чем нам. Сходите к нему, он ради себя, а стало
быть, и нас, расстарается удержать донну Констанцу. Ясней же ясного.
Наступило долгое молчание; Хекторо прикончил свою выпивку и лишь потом
объявил:
- Друзья, как меня печалит, когда женщины правы.
- Долорес. - Мисаэль озорно блеснул глазами. - Твоя мысль так умна, что
впредь я позволяю тебе трахаться со мной задаром.
- Как мило с твоей стороны, - парировала Долорес. - Но тебе это
по-прежнему стоит пять песо.
- Только меня предупреди, что была с Мисаэлем, - вставил Хосе. -
Знаешь, не хочется себя с ним перемешивать.
Дон Эммануэль был аномалией. Его отец, считавшийся в Англии видным
передовым педагогом-теоретиком, решил, что сын должен следовать отцовским
заветам, и потому Эммануэль ходил полуголым и к тому же рос невероятным
грубияном. Благодаря отцу он познакомился с работами безмерно рассудочного
философа-неудачника Бертрана Рассела[8] и из сентиментальности собрал все
его труды. Он так ни одного и не прочел и, раскрой он сейчас один из этих
томов, обнаружил бы, что страницы в тысяче направлений аккуратно проточены
термитами, и чтение потребовало бы двойного умственного напряжения против
того, что предполагал этот очень понятный философ; нет, правда - термиты
внесли столько неясностей, что у читателя сложилось бы впечатление, будто
перед ним сюрреалистические вирши или работа американского последователя
Витгенштейна.
На самом деле он жил у индейцев племени акауатеков, провел с ними год,
после чего отправился к индейцам-арауакакс, став, таким образом,
единственным белым, кто мог выступить проводником, когда британские
альпинисты являлись сюда, чтобы приобрести облупленные носы и заработать
понос.