"Жорж Бернанос. Дневник сельского священника " - читать интересную книгу автора

склонился перед ним, он перекрестил мой лоб большим пальцем и сунул мне в
карман сто франков:
- Бьюсь об заклад, ты без гроша, первое время всегда приходится туго,
вернешь мне деньги, когда сможешь. Ну, проваливай и никогда не рассказывай
дуракам о наших разговорах.
"Задать свежую солому быку, вычистить скребницей осла", - мне
припомнились эти слова сегодня утром, пока я чистил картошку на суп.
Помощник мэра вошел в кухню за моей спиной, я резко поднялся со стула, не
успев даже стряхнуть очистки; я чувствовал себя смешным. Он, впрочем, принес
добрые вести: муниципалитет дал согласие вырыть мне колодец. Я смогу, таким
образом, сберечь двадцать су в неделю, которые плачу мальчику-певчему за то,
что он носит воду. Мне хотелось бы поговорить с помощником мэра относительно
принадлежащего ему кабаре - он намеревается устраивать танцы по четвергам и
воскресеньям, четверговые он именует "семейными балами" и зазывает на них
даже девочек с фабрики, а парни развлекаются тем, что их спаивают.
Я не осмелился. Он взял себе манеру смотреть на меня с улыбкой, в общем
даже благожелательной и вызывающей меня на разговор, но такой, словно, что
бы я там ни сказал, это не может иметь решительно никакого значения. К тому
же подобный разговор приличней будет завести у него дома. Предлог для
посещения у меня есть, поскольку его супруга тяжело больна и уже несколько
недель не выходит. Она, кажется, неплохая женщина и прежде, как мне
говорили, довольно аккуратно посещала службы.
..."Задать свежей соломы быку, вычистить скребницей осла..." Пусть так.
Самые простые из моих обязанностей отнюдь не самые легкие, напротив. У
скотины потребности малые, неизменно одни и те же, не то что у людей! Я сыт
по горло разглагольствованиями о простоте сельских жителей. Я сам
крестьянский сын и склонен скорее думать, что они чудовищно сложны. В
Бетюне, когда я начинал как викарий, молодые рабочие, бывшие на нашем
попечении, едва был сломан первый лед, пустились откровенничать со мной, им
ужасно хотелось понять себя, чувствовалось, что их просто переполняет
симпатия к себе. Крестьянин любит себя редко, и если он проявляет такое
жестокое равнодушие к тем, кто любит его, дело вовсе не в том, что он не
верит в это чувство - он, скорее, пренебрегает им. Он, конечно, не слишком
старается побороть собственные недостатки или пороки. Но вместе с тем и не
питает никаких иллюзий на этот счет - он сжился с ними, притерпелся к ним,
считая заведомо неисправимыми, и на протяжении всей жизни стремится только
удержать в узде этих бесполезных и дорогостоящих зверей, тратя по
возможности меньше на их прокорм. И поскольку нередко аппетит этих чудовищ,
таимых от окружающих в немоте крестьянских жизней, с годами растет все
больше, постаревшему человеку становится так трудно вынести себя самого, что
ему нестерпимо всякое выражение симпатии со стороны, он подозревает тут
своего рода сообщничество с внутренним врагом, мало-помалу пожирающим его
силы, труд и достаток. Что сказать этим несчастным? Случается видеть на
смертном одре старика-развратника, чья скупость была всего лишь горькой
отместкой, добровольным самоистязанием, наказанием, которое человек сам
налагал на себя долгие годы с неукоснительной строгостью. И уже на пороге
агонии какое-нибудь слово, исторгнутое томительным страхом, вдруг выдает эту
неугасимую ненависть к себе, которой, быть может, нет прощенья.
Полагаю, мое решение обойтись без услуг домоправительницы, принятое две
недели назад, истолковано неправильно. Осложняет дело еще то, что ее мужа,