"Жорж Бернанос. Дневник сельского священника " - читать интересную книгу автора

- Ты, может, скажешь, что я ничего не смыслю в мистиках. Смотри не
окажись в дураках, сказав это! Так вот, мой милый, был в мои времена в
семинарии один преподаватель канонического права, который считал себя
поэтом. Он, бедняжка, был мастак на поразительные штуки, тут тебе и стопы,
как положено, и рифмы, и цезуры, все, что хочешь! Дай ему волю, он уложил бы
в стихи даже свое каноническое право. Ему не хватало только одного, назови
это как хочешь - вдохновением, гением - ingenium, так, что ли? Я не гений.
Но, предположим, Святой Дух подаст мне в один прекрасный день знак, я без
промедления брошу свою метлу и тряпки - не сомневайся! - и вознесусь
прогуляться в облацех, чтобы обучиться ангельской музыке, пусть я поначалу и
буду подвирать. Но позволь уж мне смеяться в лицо людям, которые запевают
хором, прежде чем Господь Бог поднимет дирижерскую палочку!
Он на миг задумался, и его лицо, хотя и обращенное к свету, показалось
мне вдруг подернутым тенью. Даже черты его стали жестче, словно он ждал от
меня - а может, от себя, от своей совести - возражения, опровержения, сам не
знаю чего... Он, впрочем, почти тотчас просветлел.
- Что ты хочешь, мой милый, у меня свои соображения насчет арфы юного
Давида. Он был талантливый мальчик, спору нет, но вся эта музыка не уберегла
его от греха. Я прекрасно знаю - бедные благонамеренные писатели, которые
фабрикуют Жития святых на экспорт, воображают, что вдохновение - верное
убежище, что человеку в нем тепло и надежно, как в лоне Авраамовом.
Надежно!.. Ну, разумеется, иногда ничего нет легче, как туда вскарабкаться:
сам бог тебя возносит. Да только сумей там удержаться, а уж коли не удается,
знай, как спуститься. Не секрет, что святые, истинные святые не раз
оказывались в весьма затруднительном положении на обратном пути. И когда их
потуги удержать равновесие обнаруживались, молили об одном - чтобы это
держали в секрете: "Не говорите никому о том, что видели..." Им было немного
стыдно, понимаешь? Стыдно, что они баловни у Отца нашего, что им дано было
испить из чаши блаженства прежде всех других! А за что? Да ни за что. Из
милости. Такого рода благодатные дары... Первое движение души - от них
уклониться. Можно по-разному толковать слова Библии: "Страшно попасть в руки
бога живого!" Да что я говорю! В его объятия, ему на грудь, в сердце Иисуса!
Ты ведешь свою скромную партию в оркестре - играешь, предположим, на
треугольнике или на цимбалах, и вдруг тебе предлагают подняться на сцену,
дают тебе Страдивария и говорят: "Пожалуйста, мой милый, я вас слушаю".
Бр-р!.. Пойдем, поглядишь на мою молельню, только раньше вытри хорошенько
ноги, чтобы не испачкать ковер.
Я не очень-то разбираюсь в мебели, но его спальня показалась мне
роскошной: массивная кровать красного дерева, трехстворчатый шкаф, весь
резной, кресла, покрытые плюшем, а на камине огромная бронзовая Жанна д'Арк.
Но г-н кюре хотел показать мне не спальню. Он провел меня в другую комнату,
почти пустую, в ней были только стол и аналой. На стене висела довольно
дурная олеография, вроде тех, что встречаются в больничных палатах, на ней
был изображен толстощекий и розовый младенец Иисус между ослом и быком.
- Видишь эту картинку, - сказал он, - ее подарила мне крестная. У меня
достаточно средств, чтобы купить себе что-нибудь получше, более
художественное, тем не менее я отдаю предпочтение этой. Она уродлива и даже
несколько глуповата, это меня успокаивает. Мы ведем свой род из Фландрии,
мой милый, из края выпивох и обжор - богатого края... Вы, чернявые мозгляки
из-под Булони, даже представить себе не можете в ваших глинобитных лачугах,